Периферийные устройства. Уильям Гибсон

вернулись и теперь маневрировали, спеша зависнуть перед окном, если это было окно. Флинн свободной рукой нащупала «Ред булл», подцепила пальцем колечко, отпила глоток.

      И тут на матовом стекле появился силуэт стройного женского зада, прижатого к окну. Потом, выше, лопатки. Только тени. Затем растопыренные пятерни справа и слева от них. Судя по размеру, мужские.

      Энергетик был на вкус как холодный разведенный сироп от кашля. Флинн проглотила, крикнула: «Пшли вон!» – и ринулась на стрекоз.

      Одна из мужских ладоней оторвалась от стекла, ее тень исчезла. Женщина шагнула прочь, вторая мужская ладонь осталась на прежнем месте. Флинн догадывалась, что пара стояла у окна и мужчина рассчитывал на поцелуй, но его ожидания не оправдались.

      Мутновато для начала игры. Больше подошло бы для серьезной передачи о психологии семейных отношений. Вторая ладонь тоже исчезла. Флинн вообразила раздраженный жест.

      Зазвонил ее телик. Флинн включила его на громкую связь.

      – Ты как? – спросил Бертон.

      – Я там. А ты в Дэвисвилле?

      – Только что доехали.

      – Луканы выступают?

      – Они здесь.

      – Не связывайся с ними, Бертон.

      – И в мыслях не было.

      Ну да, конечно.

      – В этой игре что-нибудь когда-нибудь происходит?

      – Ты отгоняешь камеры?

      – Да. И еще тут появился такой вроде откидной балкон. Длинное окно матового стекла, за ним свет. Видела тени людей.

      – У меня такого не было.

      – Еще видела что-то вроде дирижабля. Где это происходит?

      – Нигде. Просто отгоняй камеры.

      – Больше похоже на службу охранника, чем на игру.

      – Может, это игра в службу охранника. Я пошел.

      – Куда?

      – Леон вернулся. Принес корейских хот-догов. Жалеет, что ты не поехала.

      – Передай, что я делаю дебильную работу за моего дебильного братца.

      – Передам. – И он отключился.

      Флинн ринулась на жучков.

      6. Мусорщики

      Лоренцо транслировал подлет мобиля к городу. Руки Недертона на мягких подлокотниках самого удобного кресла в комнате и руки оператора на перилах ненадолго слились в одно – ощущение настолько же безымянное, как и сам город.

      Не город, настаивали эксперты, но растущая скульптура. А еще точнее – ритуальный объект. Желтовато-серый, матово-прозрачный, переработанный из взвеси, составляющей верхний слой Великого Тихоокеанского мусорного пятна. Приблизительным весом в три миллиона тонн (и эта величина возрастала каждый день), он удерживался на плаву за счет сегментированных пузырей, каждый размером с крупный аэропорт прошлого века.

      Известное число обитателей не достигало сотни, а поскольку то неведомое, что безостановочно строило город, одновременно съедало камеры, про туземцев никто ничего толком не знал.

      Столик на колесиках подъехал чуть ближе к подлокотнику, напоминая Недертону про его кофе.

      – Теперь