В окопах Сталинграда. Виктор Некрасов

У него нет автомата и на левом боку пистолет; у немцев всегда на левом боку. Слегка переваливается при ходьбе, видно устал. Рядом – маленький, с большим ранцем за спиной. Засунув руки за лямки, он курит коротенькую трубку и в такт походки кивает головой, точно клюет. Двое отстали. Наклонившись, что-то рассматривают.

      Игорь толкает меня в бок:

      – Смотри… видишь?

      В том месте, где появилась первая партия немцев, опять что-то движется. Пока трудно разобрать что – мешает дождь.

      И вдруг над самым ухом:

      – Огонь!

      Передний, в очках, тяжело опускается на землю. Его спутник тоже. И еще несколько человек. Остальные бегут, падают, спотыкаются, опять поднимаются, сталкиваются друг с другом.

      – Прекратить!

      Ширяев опускает автомат, щелкают затворы. Один немец пытается переползти. Его укладывают. Он так и застывает на четвереньках, потом медленно валится на бок. Больше ничего не видно и не слышно. Так длится несколько минут.

      Ширяев поправляет сползшую на затылок пилотку.

      – Дай закурить.

      Игорь ищет в кармане табак.

      – Сейчас опять полезут.

      Он вытягивает рыжую, круглую коробку с табаком. Немцы в таких носят масло и повидло.

      – Ничего, перекурить успеем. С цигаркой все-таки веселее. – Ширяев скручивает толстенную, как палец, цигарку. – Интересуюсь, есть ли у них минометы? Если есть, тогда…

      Разорвавшаяся в двух шагах от сарая мина не дает ему окончить фразу. Вторая разрывается где-то за стеной, третья прямо в сарае.

      Обстрел длится минут пять. Ширяев сидит на корточках, прислонившись спиной к стенке. Игоря мне не видно. Мины летят сериями по пять-шесть штук. Потом перерыв в несколько секунд – и снова пять-шесть штук. Рядом кто-то стонет высоким, почти женским голосом. Потом вдруг сразу тишина.

      Я приподнимаюсь на руках и выглядываю в окно. Немцы бегут по полю прямо на нас.

      – Слушай мою команду!..

      Ширяев вскакивает и одним прыжком оказывается у пулемета.

      Три короткие очереди. Потом одна подлиннее.

      Немцы исчезают в овраге. Мы выводим бойцов из сараев, они окапываются по ту сторону задней стенки. В сараях оставляем только два пулемета – этого пока достаточно. У нас уже четверо раненых и шестеро убитых.

      Опять начинается обстрел. Под прикрытием минометов немцы вылезают из оврага. Они успевают пробежать метров двадцать, не больше. Местность совершенно ровная, укрыться им негде. Поодиночке убегают в овраг. Большинство так и остается на месте. На глинистой, поросшей бурьяном земле одиноко зеленеют бугорки тел.

      После третьего раза немцы прекращают атаки. Ширяев вытирает рукавом мокрый от дождя и пота лоб.

      – Сейчас окружать начнут… Я их уже знаю.

      В окно влезает Саврасов. Он страшно бледен. Мне даже кажется, что у него трясутся колени.

      – В том сарае почти всех перебило… – Он с трудом переводит дыхание. – Осколком повредило пулемет… По-моему… – Он растерянно переводит глаза с комбата на меня и опять на комбата.

      – Что