Все должны платить. Александр Анатольевич Майстренко

мой хороший, сейчас в скорую приедем, там посмотрят, может подлечат и все пройдет

      В ожоговом центре я провел два месяца, мне каждый день делали перевязки, отмачивая вчерашние повязки раствором фурацилина и снимая по кусочку корку из пленки и гниющей старой горелой кожи. Лицо заживало хорошо, но вот кожа на ключице была прогоревшей до кости и на шее и плече были глубокие саднящие раны. Несколько раз я в таком виде съездил в военкомат и однажды показав на очередной комиссии пожилому военкому послание от легендарного генерала, услышал

      –Знаешь, парень, ты и так натерпелся по-ходу, нечего тебе в войсках делать. Держи военник и лечись, мы без тебя тут как- нибудь справимся.

      Первое время мы с Гошей все еще промышляли по старой схеме с евреями и комиссионками, но потом интерес к разного рода дифицитам поутих, народ стал ездить в Турцию, Польшу и Москву за товаром и нам стало все труднее добывать себе средства для безбедной и счастливой жизни. Какое-то время мы еще тусили и занимались делами вместе, а потом он ушел с головой в семью и работу, тем более его повысили на заводе и дела у него и так стали идти хорошо. Мне же пришлось устроиться барменом в кафе , которое было расположено в центре Минска около главного рынка. Каждый день к нам на обед приходили торгаши и их крыша. Ели и пили те и те много и с удовольствием. Я в принципе был тоже не в обиде, но видя их машины и золото на бычьих шеях и руках тоже не прочь бы приобщиться к такому роду деятельности, не имея в виду торговлю. Видя мое лицо в шрамах и бритую из-за плохого роста волос голову, а так же прокачав меня в разных кругах по поводу моих прошлых заслуг и подвигов, приходившие в кафе надувные пацаны и их боссы, с уважение относились ко мне , всегда давали хорошие чаевые и помогали в мелких вопросах. Но никогда не звали к себе в бригады , да и я особенно не напрашивался, толком не совсем понимая на чем они поднимаются. Мне было проще закупиться коньяком у проводников, которые гоняли на Украину и Крым, а потом перелив в нашу отштампованную печатью кафе тару продать вдвадорого вечером не бедным посетителям с рынка. Много-мало, но вместе с чаем и мелкими делюгами косарь-полтора в месяц я вынимал, а это по тем временам были приличные деньги, если учесть , что однокомнатную хату в рабочем районе можно было купить штук за шесть-семь. Меня этот момент особо не прельщал, так как квартиру нужно убирать, стирать постель и сранки, по-этому я соглашался со своим батей, который всегда говорил, что государство мне и брату обязательно даст жилье бесплатно. Да и с маманей и ее вкусной едой мне жилось очень даже неплохо.

      Однажды ко мне на бар подошел мой приятель из параллельного класса Валера Прыгун, здоровый такой детина, тоже когда-то боксом, а потом рукопашным боем занимался и попросил помочь ему в одном деле.

      – Никитос, я на кирпичке работаю, у нас Итальяшки оборудование поставили и стали плитку лить и горшки для сортиров делать, умывальники там всякие, тачка нужна, я в ночь работаю, охранники тоже наши со школы, но тачки нету, а у тебя Волга, туда много влезет,