Держава. Валерий Аркадьевич Кормилицын

Аким: « Все по парам, погляжу – не женат лишь я хожу», – немного разгладил стихотворной строкой хмурое чело товарища.

      – Хуже. Помывшись, Амвросий Дормидонтович вышел в предбанник, и в темноте, с пьяных глаз, думая, что на полу пушистый коврик, вытер ноги о лежащую у скамьи собаку их командира полка…

      – Так, Ляховский, хватит куражиться… Ведь столь беспардонно обсуждаешь ни кого-нибудь, а своего старшего полковника, – захромал к столу Гороховодатсковский. – Подозреваю – генерал-майор Шевич пожаловался командиру Стрелков за полученное от меня внушение… Вот тот и натравил своего пса… Как я ненавижу этих собак… Особенно после командировки в Питер.

      – Так вызови псину на дуэль, – захохотал Рубанов, доставая из кармана шинели чарку в виде Павловской гренадёрки, продекламировав:

            Но настал час сегодня для песен,

            И пришёл той кручине конец,

            Наш Амвросий по-прежнему весел –

            Неваляшку ведёт под венец…

      сумел всё же развеселить мрачного друга, вызвав на его лице улыбку.

      Выставив вторую такую же стопку, несчастный страдалец добродушно уже пробурчал:

      – А циничные капитаны пусть из кружки водку пьют, ибо не доросли ещё до гренадёрской стопки. За семнадцатый год, господа! – под звуки винтовочных выстрелов в ночное небо наступившего года, выпили водку офицеры. – Второй тост – за победный год для русской армии… Штаб Брусилова разослал по частям Юго-Западного фронта поздравительные открытки, – вытащил из кармана мундира почтовую карточку, и зачитал слова командующего: «Я лично, как по имеющимся в моём распоряжении сведениям, так и по глубокой моей вере, вполне убеждён, что в этом году враг будет окончательно разбит!» – Господа офицеры… Гип-гип:

      – Ура-ура-ура! – дружно прокричали они.

      Ранним новогодним утром германская артиллерия обстреляла деревню Свинюху.

      – Дают знать, что застолье пора заканчивать, – высказал свою точку зрения Гороховодатсковский.

      – Вредные какие… Узнали, что нам хорошо и решили настроение подпортить, – пришёл к умозаключению Ляховский.

      – Сейчас наши похмельные пушкари с высоты «триста двадцать» по ним долбанут, – предсказал дальнейшее развитие событий Рубанов. – Мало гансам не покажется, ибо артиллерийский штабс-капитан дотошный и педантичный малый, – стал собираться «домой» в «Аптекарский переулок».

      Так оно и получилось.

      Четыре трёхдюймовки во всю «работали», посылая снаряд за снарядом в сторону врага.

      – Осемь-два, осемь-два, робяты, – прижав к уху телефонную трубку, весело кричал, высунувшись из блиндажа Махлая, что на «Миллионной улице», артиллерист-наводчик, припёршийся в гости с «Трёхдюймового переулка». – По свои-и-м – огонь! – развеселил он телефонную команду и денщика Митьку.

      Петербуржцы Новый год встретили ни так романтично и весело, как армейцы.

      Столица кипела интригами,