Держава. Валерий Аркадьевич Кормилицын

Ах, да. Генерал от кавалерии Брусилов требует поставить перед своим фронтом задачу – наступать. И ручается за победу.

      – Первые двое и в русско-японскую не считали возможным наступать, – вставил Рубанов, оглянувшись на стук в дверь и улыбнувшись знакомому скороходу, пригласившему господ на царский завтрак, ибо специально для этого прервали совещание.

      Завтрак накрыли в столовой губернаторского дома, и когда друзья-доминошники прошли туда, важный своими обязанностями гофмаршал князь Долгоруков, заглянув в список, указал им места.

      Император вошёл последним, сев во главу длинного стола.

      «Война есть война», – оглядел серебряный сервиз Рубанов, благосклонно кивнув налившему в серебряную стопку из серебряного кувшина, официанту.

      Его гофмаршал устроил рядом с довольным Брусиловым, а по другую сторону грустно хмурился бывший командующий Юго-Западным фронтом Иванов.

      – Максим Акимович, выдаю военную тайну, – обратился к нему Брусилов, иронично подмигнув Иванову, отчего тот недовольно забарабанил пальцами по столу.

      «Не дети уже, а всё жестами и мимикой пикируются, – отметил для себя Рубанов, – видно здорово на совещании поспорили».

      –… Высказал на Совете точку зрения, что могу не только находиться в резерве, но и наступать… Государь согласился на то, что действия моих войск будут носить демонстрационный характер для отвлечения внимания и сил противника, начавшись раньше главного удара.

      После завтрака к ним подошёл Куропаткин и, извинившись, пониженным голосом, чуть не шёпотом, произнёс, обращаясь к одному Брусилову:

      – Алексей Алексеевич, вы делаете роковую ошибку, когда доказываете, что можете наступать.

      – Роковую ошибку? – недоумённо поднял брови генерал.

      – И никакую иную, – утвердительно кивнул Куропаткин.

      Рубанов с интересом прислушивался к разговору.

      – Ваше наступление непременно закончится разгромом, потому как вы однозначно переоценили возможности своего фронта, не взяв во внимание нехватку снарядов, снаряжения, оборудования медицинской помощи и малое количество авиации…

      – Алексей Николаевич, главная составляющая успеха – воинский дух. А он высок – как никогда, – раздражаясь, прихлопнул ладонью по столешнице генерал.

      – Ещё раз извините, – сожалеющее глянул на визави Куропаткин и непонимающе пожал плечами. – Ваше имя стоит сейчас высоко. За боевые заслуги вы получили в подчинение фронт, охота вам рисковать своим положением? Какую пользу извлечёте вы лично для себя из неминуемого поражения? – поняв свою нетактичность, отошёл от Брусилова всю русско-японскую войну битый полководец.

      «Я ищу и желаю пользы только для России», – выпивая вечернюю рюмку чая, делился с Нестором-летописцем услышанным диалогом Рубанов. – Ох, дорогой вы мой Дмитрий Николаевич, – со смехом произнёс он, – с вами совершенным сплетником становлюсь.

      – Это не сплетни, уважаемый Максим Акимович, это