Черный легион. Богдан Сушинский

губите крестьян. В любой ситуации вы должны оставаться воином, а не палачом.

      – С чего бы я стал зверствовать, да еще в селах? – возмутился Волк. – Сам из крестьян.

      – Тем более. Кстати, кто в вашем роду арестован коммунистами?

      – Одного дядю расстреляли, другой в лагере. Офицером был. Красным. Вы-то откуда знаете об этом?

      Курбатов снисходительно похлопал его по плечу.

      – Вас не загребли, потому что пацаном были. А теперь – в солдатах. В войну пока что не до вас. Пока что…

      – Это я очень даже понимаю.

      – Однако вернемся к вашей нынешней жизни. Из всего сказанного не следует, что вы должны выглядеть ангелом. Нужна еда, нужны женщины. Война есть война. Но… Вот тут мы подходим к главному. Вы должны выступать под кличкой Легионер. – Курбатов умолк и выжидающе уставился на Волка.

      – Так ведь вас тоже вроде бы Легионером кличут? – неуверенно молвил тот.

      – В этом весь секрет. Вы остаетесь вместо меня. Будете моим двойником. Моей тенью. – Князь достал из внутреннего кармана несколько отпечатанных на глянцевой бумаге визитных карточек, на которых было написано: «За свободу России. В мужестве – вечность. Легионер».

      – Что это? – с опаской взглянул на них Волк. – Такие карточки должны оставаться на теле каждого убитого коммуниста, в руках каждого отпущенного вами на свободу политического зэка. Каждый, с кем вы встретитесь и кого пощадите, должен знать: его пощадил Легионер. Каждый, кого вы казните, должен умирать с осознанием того, что казнен Легионером. Этот край должна захлестнуть легенда о Легионере. И пусть все ваши грехи падут на меня. Моя душа стерпит это. Не стесняясь, называйте себя моей кличкой. Пишите ее мелом на столбах, стенах, вагонах. Выкладывайте ее камнями на склонах сопок. В аду вся ваша смола достанется мне. Живите, старайтесь, наслаждайтесь силой и свободой. Чего еще следует желать мужчине, воину?

      Волк долго молчал.

      – Я не думал так. Я совершенно иначе думал, – растерянно сознался он, и лицо его просветлело. Волк вдруг открыл для себя, что не все столь мрачно и безысходно в его жизни, как только что казалось. Он видел себя только обреченным, изгнанным из общества и затравленным. А ведь Курбатов и все его парни в таком же положении. Но как они держатся! Разве они чувствуют себя угнетенными? Почему же он не способен перебороть в себе страх? А ведь это правда: теперь он свободен. Перед ним вся Россия. Свободен и вооружен.

      – «В мужестве – вечность»? – заглянул Волк в визитку. – Что это значит?

      – Родовой девиз князей Курбатовых. Отныне он должен стать и вашим девизом, Волк.

      15

      Скорцени вошел в ту часть крыла, где находились покои Муссолини, но прежде чем успел постучать, дверь широко распахнулась, и перед ним предстал дуче.

      – Я с большим нетерпением жду вас, гауптштурмфюрер! – взволнованно и в то же время слишком резко проговорил он. И Скорцени почувствовал: испуг и униженность пленника постепенно начали сменяться было самоуверенностью фюрера Италии.

      Скорцени