Черные комиссары. Богдан Сушинский

больше накаляется. Уже не только румынские, но и германские части в открытую подтягиваются к правым берегам Дуная и Прута, причем вместе со всей своей артиллерией и всевозможными тыловыми потрохами. К тому же есть сведения, что по Дунаю, надводным ходом, немцы перебрасывают в Черное море свои небольшие суда. И вроде бы даже субмарины, усиливая таким образом румынский подводный флот, состоящий всего из одной, да и то устаревшей, подводной лодки. Словом, самое время укреплять командование дальнобойных береговых батарей.

      – И я того же мнения, – облегченно поддержал его капитан. – Сама обстановка диктует: нужно поскорее появляться на объекте.

      – Поначалу я, конечно, намекнул Жукову, что здесь ты нужен не менее, чем там, да и граница у нас тут, пусть и не с германцами, но все-таки просматривается. Однако он…

      – Словом, меня, последнего из курсантов недавнего выпуска, вы тоже благополучно продали, как «вояку Тутанхамона двенадцатого», – с наигранной укоризной заключил капитан.

      – Ага, понятно: к тебе эта фразочка полковника Мытищина тоже прицепилась. Когда-то я целый год от нее отплевывался. Кстати, и сам начальник аэродрома, и подполковник Бекетов тобой довольны, что еще раз укрепило меня в намерении… Впрочем, – прервал самого себя береговой полковник, – об этом мы уже тоже говорили. Мытищин сказал, что в четырнадцать тридцать с его аэродрома взлетает некий «транспортник», который идет на Николаев. Как я понимаю, это в каких-нибудь ста двадцати километрах от Одессы?

      – В этих пределах.

      – Так вот, одно из пассажирских мест на нем, считай, забронировано. А посему, – мельком взглянул он на часы, – сейчас ты отправляешься в канцелярию, получаешь надлежащие тебе бумаги, и почти час тебе на душеспасительную беседу с полковником Бекетовым. Да-да, я не оговорился, уже с полковником, вчера его повысили в звании.

      – Что ж, стоит его поздравить.

      – Вот поздравлений как раз не нужно. Он терпеть не может, когда его поздравляют подчиненные. Другое дело, что в обращении следует быть педантичным, тут уж, как водится. В одиннадцать ноль-ноль у штаба будет стоять грузовичок, который подбросит тебя к аэродрому. Все, капитан, все, – решительно поднялся Горлов, упреждая какие бы то ни было проявления благодарности, – ритуальные прощания отменяются. Кругом! Шагом марш!

      Прежде чем зайти в канцелярию курсов, Гродов заглянул в радио-класс. Увы, баронессы там не наблюдалось.

      – Если вам нужна лейтенант Лозовская, – пришел ему на помощь ефрейтор из обслуживающего взвода – худощавый, щупленький, с личиком, похожим на крысиную мордочку, – то сегодня ее уже не будет.

      – Все-то ты знаешь, ефрейтор, – проворчал Дмитрий.

      – Сама велела сообщить вам. Правда, ничего, кроме этого, не сказала.

      – В том-то и дело, – похлопал он ефрейтора по предплечью. – А ведь могла бы. Как считаешь?

      – Что вы хотите? Женщина! – умудренно посочувствовал ему солдатик. – Это я уже так, сугубо по-мужски.

      Столь откровенно смеяться, конечно,