Дайте мне белые крылья. Ануар Максатович Нурмаканов

встретиться с ней? Ну даже если получится пересечься снова, что с того? Ничего нового он не услышит… Диана также попросит не преследовать ее и не пытаться найти способы увидеться. Уж слишком явно она дала понять, что все это бессмысленно.

      Да и сколько раз он поднимался на крышу за последний месяц? Никто и никогда бы не сосчитал, ровно также как и все те моменты, когда он проходил мимо того самого подъезда в надежде, что она будет выходить в эту секунду и улыбнется, увидев его.

      Сегодня он взял побольше теплых вещей и старое верблюжье одеяло. Оно пылилось в кладовке, в которой было столько старья, что понадобился бы минимум день, чтобы разобраться что к чему. По большей части никчемное и бесполезное барахло, зачем-то оберегаемое мамой все эти годы.

      Одеяло было раздутым и пышным, и пронести его на крышу оказалось непростой задачей. Пришлось сначала просунуть вещи, а уже потом перебираться через крошечное отверстие, в школьные годы казавшееся настолько большим, что в него можно было запрыгнуть с разбега и не зацепиться локтями. Но все усилия того стоили – он стоял разгоряченный и запыханный, чувствуя как капли пота согревают тело, а учащенное дыхание возвращается в прежний ритм. Сил было бы больше, если бы спал нормально и не ворочался до трех часов, борясь с бесконечным потоком мыслей о прошлом, настоящем и будущем. Мимолетное облегчение после встречи с Дианой казалось приснившимся сном, а вернувшиеся бессонные ночи стали еще большим кошмаром. И в какой-то момент сил бороться с ними, пытаться оседлать бессонницу и объявить себя победителем, просто не стало. Интересно, что может стать с человеком, если он не будет нормально спать несколько дней подряд?

      Азат расстелил свои пожитки там, где было теплее всего, достал книжонку в желтой обложке и открыл первую страницу. Слова произносил как-то механически, не вникая в смысл, а сознание ракетой летело в небо. Вот он представил себя где-то на берегу далекого необитаемого острова: ему нужно спастись и выжить любой ценой, но на острове кроме пальм и попугаев нет ничего. Целый день он бродит в поисках людей, солнце накаляет песок, а время умоляет найти хоть кого-нибудь. Но на острове нет никого – он здесь один. И вот он, обессиленный и измотанный от жары, с мокрой футболкой и порванными на коленях штанами, садится под пальму, откидывает голову от бессилия и закрывает глаза. Перед ним все размыто, все как в тумане – не видно ничего, кроме собственных рук. Откуда-то из тумана она тянет к нему ладонь, а затем ведет по усыпанной камнями дороге, ведущей в небольшой домик в сотне метров от воды. Она пришла за ним! Она спасла его! Ему больше не нужно ждать других! Они нашли друг друга и этого достаточно!

      Сначала было немного неудобно, и он ворочался с одного бока на другой, ругаясь про себя, что не взял раскладушку, которая первой вывалилась из кладовки, когда он открыл разбухшую от старости дверь. Бежать за ней точно нет смысла, да и лень. Можно укутаться одеялом посильнее – на улице все-таки прохладно. Дни хоть и теплые, но этого тепла не хватает для ночей. Куда-то оно улетучивается, где-то исчезает,