Люблю – не люблю. Полина Ольденбург

друга на расстоянии. Мы – людэны. Ну, давай попробуем, я хочу проверить, определишь ты нашего брата или нет? Взгляни на этого чела, он тебе интересен? – Мамонт указал на высокого парня с ирокезом на голове, прячущего глаза и неразговорчивого.

      – Да нет, – говорю. – Каждый чем-то интересен, но я бы не обратила на него внимания.

      – Вот видишь. Он обычный. Он может себе ирокез забрить, стрелки на лице нарисовать, а все равно такой, как все. Правда, пацан неплохой. Его Ричард зовут.

           Мамонт помахал Ричарду рукой. Тот подошел.

      – Привет длинноносым…

      – Ты кого имеешь в виду? – насторожилась я.

      – Кто самый длинноносый на свете? Мамонт. А у мамонта что?

      – Хобот. Эта песенка стара. Ты вот познакомься лучше с Ее Высочеством…

      – А-а-а! Опять новая девушка? И когда только ты угомонишься?

           «Как смешно! Меня уже принимают за его девушку. Наплевать! Не перед кем мне тут оправдываться».

           Мамонт не стал отрицать.

      – На концерт в Дербышки поедешь?

      – Да все едут. Что дома торчать? Лучше уж там поторчать! – Ричард подмигнул мне, затянулся сигаретой и отошел к другой кучке людей.

      – А теперь скажи мне, как тебе вон тот тип с растрепанной башкой?

           Я посмотрела в том направлении, в каком указывал мамонтовский палец.

           Худой дерганый паренек, всклокоченные  волосы, большой смеющийся рот, волчий взгляд серых глаз. Кого-то он мне напомнил…

      – Так это же… Подожди-подожди… Я, по-моему, с ним в один детский садик ходила. Его не Сергей зовут?

      – Не знаю. Тут все его знают, как SORRY. Эй, Сорри!.. Кстати, он наш, – многозначительно добавил Мамонт.

            Это, действительно, оказался Сережка. Моя детсадовская любовь. Позже мы даже в одну школу пошли, но общаться перестали (как это часто бывает в детстве). О нем ходили сплетни, что у него неадекватное поведение, что он псих… А потом до меня слух докатился, будто его из школы  выгнали за то, что однокласснице своей циркуль в мягкое место воткнул. Да не обычный циркуль, а тот, каким на доске круги чертят. Такие страхи! Но я не решилась впоследствии задать Сорри вопрос, правда ли это.

                      *   *   *

           Проходят дни. В беспечном миноре русского рока на зеленой лужайке, в возвращениях любимым двором в любимый дом на любимой улице любимого города.

           Вчера моя бывшая одноклассница и подруга детства Юлька познакомила меня с двумя парнями из  авиационного института. Юлька, видимо, хочет с кем-то из  них роман закрутить, ну, а я просто по приколу с ними шаталась.

           Вадим похож на слесаря. Вернее, когда я слышу слово СЛЕСАРЬ, мне представляется мужичонка, вроде Вадима. Темненький, лохматенький, небритенький, сутуленький, красноносенький, с удивленными глазами. Был бы, наверное, почти высокий, если бы не сутулился. Годов так двадцати пяти от роду. Молодой слесарек. Да простят меня все слесари мира!

           Ураган. Это прозвище. Не