Севастопольский конвой. Богдан Сушинский

с соломенными крышами хат, посреди широкой, войной и солнцем выжженной долины…

      Ему следовало бы осознавать, что и станция эта и натерпевшееся от боевых действий село – уже являются частью Великой Румынии. Однако ощущение породненности с этими краями в Антонеску так и не появилось ни разу за все время его пребывания в Транснистрии.

      Конечно же, в свое время большинство генералов, в том числе и Чуперкэ, были недовольны тем, что их монарх Кароль II без какого-либо сопротивления уступил Советам обширные территории Бессарабии и Северной Буковины. Еще больший гнев вызвало покорное признание им вердикта Второго Венского арбитража, исходя из которого венграм досталась исконно румынская Северная Трансильвания. Стоит ли удивляться, что в то смутное время монархисты готовы были поддерживать генерала Антонеску, прощая ему и связь с разнузданной фашистской организацией «Железная гвардия», и его публичное недовольство правлением короля.

      О, тогда эти обмундированные кретины благосклонно, порой даже сочувственно, наблюдали за тем, как король смещает его с поста военного министра, переводя на скромную должность командующего округом; как обвиняет его в организации заговора, а затем, взбешенный письменным протестом генерала в связи с передачей бессарабских земель коммунистической России, приказывает арестовать.

      Они цинично освещали молчанием нападки, которые приходилось выдерживать генералу Антонеску со стороны коммунистических и сионистских организаций, и посмеивались по поводу опасной схватки, в которую, в определенный период, он вступил, пытаясь нейтрализовать деятельность «Железной гвардии»… Все верно: тогда еще генералитет и офицерство хотя бы проявляли некую терпимость, снисходительно наблюдая за тем, как под крылом слабовольного короля зарождается дуче местного пошиба, эдакое внебрачное порождение итальянского и германского фашизма.

      Однако ситуация резко изменилась после того, как в сентябре прошлого года указом монарха Антонеску был назначен главой национал-легионерского правительства, значительную часть которого тут же заполнил штурмовиками из «Железной гвардии». Но и это многие простили бы ему, однако уже на второй день своего премьерства Антонеску в ультимативной форме потребовал от монарха Кароля II отречения от престола в пользу младовозрастного принца Михая.

      Оппозиция тут же обвинила Антонеску в том, что он действует, руководствуясь личной местью, не в состоянии простить королю краткосрочного ареста в середине 1938 года, когда Кароль II обвинил его в подготовке путча. И была удивлена, что будущий диктатор даже не пытается оспаривать это обвинение. Мало того, в беседе с личным секретарем короля, а затем и в беседе с королевой, которая сугубо по-женски, уговорами, пыталась примирить его с монархом, Антонеску недвусмысленно заявил: «Все еще могло бы сложиться по-иному, если бы, отправляясь в свое зарубежное дипломатическое турне по Франции, Англии и Германии, король согласился включить меня в военную делегацию. Ведь во время переговоров в этих странах рассматривались в основном вопросы военного