Севастопольский конвой. Богдан Сушинский

при этом сержанту: «Как же вы мне все надоели, шутники-самоучки!», произнес:

      – Доложили, что вчера вечером ты уже побывал на судне вместе с юнгой Юрашем. Было или не было?

      – Сразу же признаю, что в связи с этим заплывом претендовать на звание олимпийского чемпиона не стану, – хитроватая ухмылка никогда не зарождалась на курносом, слегка веснушчатом лице Жодина и не сходила с него, а была таким же неотъемлемым признаком его, как смугловатый цвет кожи или сеть мелких ранних морщин у глаз. – Однако каюты и все прочее мы с юнгой осмотрели. Там действительно есть где притаиться, к тому же существует пространство для маневра.

      – Хорошо, отбери трех бойцов из отделения разведки. Захватите с собой телефонный аппарат и катушку с кабелем. Только здесь, по берегу, кабель нужно будет зарыть в землю и замаскировать.

      – А в море – притопим его, подвесив грузила. Со связью всегда веселее. Опять же, для нашей артиллерии – прекрасный корректировочный пост.

      – У нас в арсенале две трофейные винтовки с оптическим прицелом.

      – Знаю, обе на мамалыжниках опробовал.

      – Так вот, одну из них и половину имеющихся к ним патронов возьми себе. Когда патроны к этой заморской фузии кончатся, приспособь прицел к нашей трехлинейке.

      – Прямо там, в бою, и приспособим, для верности.

      – Только юнгу с собой не завлекай, он и так достаточно рисковал, выполняя задания в тылу врага. Надо бы сохранить парнишку и при первой же оказии переправить в Севастополь или сразу же на Кавказ – тут уж как получится.

      – Он и так догадывался, что на судно вы его не отпустите.

      – А тут и догадываться нечего. Кстати, где он сейчас, что-то я давненько не видел его.

      – Да кто ж его знает? – передернул неширокими костлявыми плечами Жорка. – Может, возле кухни застрял?

      – Не темни, сержант, – проворчал комбат. – Его на кухню под дулом пулемета не загонишь.

      – Значит, во взводе мичмана Юраша, отца то есть.

      – Тоже не поверю. На глаза отцу Женька старается попадать так же редко, как и на мои. Отца побаивается, чтобы при других моряках не вздумал дать подзатыльник, а меня – потому что побаивается, как бы ни отправил в город, в детдом. Или просто в тыл, к родственникам.

      – И правильно побаивается, – едва слышно пробубнил сержант.

      – Ты прямо скажи: он остался на судне?

      Жорка сосредоточенно, со старательностью завравшегося мальчишки, поскреб затылок.

      – Он ведь юнга, а не хвост собачий.

      – Потому и спрашиваю, где он сейчас.

      – На корабле, конечно, где же ему быть-то? Охраняет, чтобы ночью румыны туда сдуру не сунулись. И вообще, надо учесть, что это – свой парень и живет по старой морской заповеди: «Плюй на грудь – без воды жить не могу!»

      – Разве что – «плюй на грудь…» Как только доберетесь до «Кара-Дага», тут же отправь его сюда.

      – И пусть только попробует ослушаться, – притворно пригрозил Жодин.

      – Вы же до поры старайтесь не обнаруживать себя.

      – Если только румыны