Севастопольский конвой. Богдан Сушинский

счел их высказывания докладом командиров подразделений и, никак не комментируя, продолжил:

      – Сегодня ночью пограничники и моряки Осипова, которые держат фронт впереди нас, окопы свои оставят и уйдут на новую линию обороны. Уверен, что утром румыны попытаются с ходу атаковать нас, рассчитывая, что мы оставлены здесь в виде временного заслона. Так оно по существу и есть: через пару суток нам будет приказано отойти на новый рубеж, после которого останется только сдерживать противника в уличных боях[11]. Но враг не знает, что и здесь мы будем обороняться с таким упорством, словно получили приказ стоять на этом рубеже вечно. Ваша задача солдатская – ударить противнику в тыл, истребляя его из всех видов оружия.

      – И мы таки-да ударим, – заверил его новый командир.

      – С ходового мостика судна видна дальняя окраина Новой Дофиновки, которая предстает в виде отдельного хутора. Как вы уже знаете, там располагается наша первая рота. Значит, при попытке атаковать наши позиции на перешейке румыны неминуемо попадут под фланговый огонь и вашего «морского форта», и хуторского гарнизона. Но под такой же огонь они попадут и при попытке штурмовать хутор или ваш форт. Мы с вами должны сделать все возможное, чтобы превратить для врага это поле боя в погибельный треугольник.

      – И превратим, – проворчал Малюта, давно прославившийся как мрачностью своего вида, так и своим немногословием.

      – Шлюпка и плот будут оставаться у левого борта и под его прикрытием. На них вы и покинете свой форт, когда придет время возвращаться в батальон. В случае необходимости мы прикроем вас огнем из всего имеющегося оружия. Кстати, командиры эсминцев, которых вы видите на рейде, уведомлены, что на «Кара-Даге» появилась команда морских пехотинцев. Это судно уже занесено в таблицы для стрельб их артиллеристов как отдельный ориентир. Если же шлюпка и плот выйдут из строя – то ли во время шторма, то ли из-за артиллерийского обстрела, переправляться будете, придерживаясь за паромный канат или на остатках плота, словом, действовать придется исходя из ситуации.

      8

      Бригадефюрер СС фон Гравс вошел в купе маршала ровно через двадцать минут. Антонеску позволил ему сесть, проследил, как адъютант наполняет их бокалы «Дракулой» и как барон, едва заметно поморщившись, делает символический глоток этой жидкости. Шеф «СД-Валахии» знал о пристрастии диктатора к «Бальзаму Дракулы», которым тот пытался угощать всех своих гостей, и никогда не скрывал своего неприятия этого напитка, чтобы не сказать – отвращения к нему.

      – Говорят, вы беседовали с Берлином, – первым нарушил чопорное молчание Антонеску.

      – Там с нетерпением ждали моего звонка, господин маршал.

      – Подозреваю, что в штабе фельдмаршала Кейтеля не очень-то довольны действиями румынских войск под Одессой.

      – А разве сами вы, господин кондукэтор, ими довольны?

      Антонеску сдержанно прокряхтел, однако кряхтение это

11

В действительности отход был осуществлен через четыре дня, когда, к 1 сентября 1941 года, линия обороны города установилась в Восточном секторе Одесского оборонительного района, на участке между морем и южной оконечностью Куяльницкого лимана. Это в самом деле был последний рубеж, с которого защитники города ушли, только получив приказ Ставки Верховного главнокомандующего перебазироваться в район Севастополя.