Я останусь с тобой навсегда. Нина Павлова

      Смешную шляпу на затылок сдвинув,

      звучанье плеера заметно приглушив,

      бегу я взглядом по равнине синей

      с необъяснимым чувством в глубине души.

      Смятённая… тону в воспоминаньях…

      Прости… я так и не смогла тебя забыть.

      Вдали мелькает абрис яхты странной…

      мерцает серебром агатовая зыбь.

      Ленке

      Знать, июньской последней пятницей

      мне не зря снился отчий дом:

      ты стояла в цветастом платьице

      с чемоданом и рюкзаком.

      В узком круге бордовой ленточки

      голубел васильков букет,

      Ленка… Лена… Ленуська… Леночка,

      сколько ж мы не видались лет.

      На столе Каберне и сладости,

      я стараюсь к тебе прильнуть,

      сердце бьётся сильней, чем радостно,

      словно тесно в груди ему.

      Нежно ластясь к хрустальным стеночкам,

      из бокалов пьёт хмель рассвет,

      Ленка… Лена… Ленуська… Леночка,

      расстояний для дружбы нет.

      Бессонница

      Неприглашённой заявившись,

      она…

      точь в точь… как в прошлый раз…

      на мой диван… в немом затишье…

      бесцеремонно улеглась.

      Моим же поделилась пледом,

      себе побольше часть забрав,

      прижалась: «Мол… в мою жилетку…

      рыдать ты можешь до утра.»

      Ну и… хитрющая зараза…

      с ней говоришь … Она молчит.

      Ей столько плакалась… ни разу…

      мне не ответила… как быть.

      Вопросов уйма нерешённых…

      чего нет только в голове…

      могла б /по-дружески/ знакомой

      полезно-умный дать совет.

      Ан нет, жадюга… притаилась…

      до бед чужих ей дела нет…

      тепло… уютненько в квартире,

      платить не надо за ночлег.

      Ничто тихоню не заботит,

      ей всё равно рассвет… закат…

      счастливица… ей на работу

      не надо в шесть часов вставать.

      Она любила

      так рассказывать о море

      Чтоб пылью не дышать в полуторке Егора,

      мы с нею с косовицы шли пешком.

      Она любила так рассказывать о море,

      хотя сама не видела его.

      Был через поле до деревни путь короче,

      обняв, она показывала мне:

      «Дочурочка, смотри, оно такое точно

      лишь цвет, как небо…

      может… чуть синей».

      Мы с ней по вечерам, во время зимней стыни,

      флот клеили, тетрадь распотрошив;

      мне виделись во снах русалки на дельфинах

      и с крыльями огромными стрижи.

      Волна касается легко каймы песочной,

      и голос незабытый шепчет мне:

      «Дочурочка, смотри, оно такое точно

      лишь цвет,

      как небо…

      может…