Маршал. Канта Ибрагимов

в своем кабинете, ничего не боясь заявил:

      – Вторая судимость. Масса отягощающих обстоятельств. Отрицательная характеристика с места работы…

      – Как отрицательная? – перебил Болотаев.

      – Не знаю… Вот. Печать, подпись, дата. Так что учитывая наши добрые отношения, уважая моих чеченцев-друзей по армии – три тысячи и сразу, а не по частям… Но если дойдет дело до суда, то это всё утроится. Так что спешите… И пусть хотя бы дадут характеристику положительную с места работы. Отрицательных в нашей практике я и не встречал.

      Обескураженный Тота поздно вечером возвращался в общежитие, когда чисто боковым зрением уловил, как какие-то подозрительные тени отделились от заснеженной стены, двинулись за ним, и по походке одного из них он вроде узнал Лёху, и надо было бы интуитивно мобилизоваться, но он устал, очень устал и уже оправдывал в душе самого себя, что, мол, всё, что мог, он сделал и ещё, может, сделает, а на данный момент надо завтра возвратиться в столицу и там время покажет, как и без того мрачный мир и вовсе померк.

      Очнулся он в какой-то машине. Окончательно пришёл в себя в приемном отделении больницы, откуда хотел и смог бы быстро уйти, потому что было очень холодно, грязно, всюду ещё не запёкшаяся кровь и какая-то вонючая слизь и никакого внимания.

      Добрые люди, которые его обнаружили и доставили в больницу, уехали. Принявшая его врач с ходу спросила паспорт, и только тогда Тота понял, что его обворовали, но оглушили не совсем, потому что он всё же сообразил, что теперь идти ему некуда, а больница – и крыша над головой, и государственное учреждение, где не только врачи, но и милиция, может быть, поможет ему, а более теперь и некому.

      Только теперь Болотаев ощутил состояние, когда ты в далеком, чужом краю, без документов, без денег и никого из знакомых, а тем более родных нет.

      Вот теперь он с ещё большей болью стал думать об Иноземцевой… А какого ей? К тому же в тюрьме. А каков он сам? Кто теперь ему поможет?

      От этих мыслей, а скорее от сотрясения, у Болотаева в голове начался страшный гул… Очнулся он в палате.

      – Вы свою фамилию, имя помните? – Над ним доктор в белом халате.

      Было ещё много вопросов и беглый осмотр, после которого был поставлен диагноз:

      – Вам повезло – шапка у вас хорошая. Она вас и спасла… Кстати, к вам товарищ из органов.

      Почему-то Болотаев подумал, что это должен быть тот же следователь прокуратуры с ухоженными ручонками, который даже побрезговал у него тысячу рублей взять. Однако появился простой капитан милиции – по виду работяга с большими, грубыми ручищами. Он, как, наверно, положено по инструкции, тщательно провел допрос потерпевшего, всё записал и в конце спросил:

      – Особые пожелания есть?

      – Есть, – бойко ответил Тота. – Как бы улететь в Москву – паспорта и денег нет?

      Капитан немного подумал и сказал:

      – Так. Есть у нас ваш земляк. Я ему скажу.

      Было очень поздно, когда появился молодой человек в накинутом белом халате и, хотя в палате было десять