Песня песка. Василий Владимирович Воронков

Его корма плавно поднималась и опускалась, как будто виман неподвижно плыл по невидимым волнам.

      Улицы уходили в пустоту, небо было засвечено, как на фотографии. Толпа на площади сонно двигалась к винтовым лестницам. Ану никто не толкал. Все расступались перед ней.

      Лишь подъезжая к видая-лая, Ана стала постепенно приходить в себя. Поезд нёс её к последней остановке. В вагоне звучала музыка, заглушая голоса людей.

      ЗОНА МОЛЧАНИЯ

      Передача должна была начаться в полдень, сразу после третьего урока, и Ана опять опоздала. Сад, с которым она столкнулась на втором этаже, возмущенно потряс руками, процедил сквозь зубы «драапа!» и потащил её за руку с таким видом, словно она едва не сорвала торжественное собрание.

      Все и правда уже собрались.

      В гаандхарва-заале от яркого света болели глаза. Ана не заходила сюда уже несколько лет. Зал когда-то закрыли на плановое обновление, на которое не выделили достаточно средств, и в итоге большинство теперешних учеников даже и не подозревало, что в видая-лая есть гаандхарва-заала. Впрочем, сейчас это больше походило на склад, пропитанный пылью. Краска на потолке выцвела и облупилась, стены заставили тяжёлыми на вид ящиками из тёмной морёной фанеры и старой мебелью, сломанной и давно списанной. Даже пол под ногами скрипел и прогибался.

      Скамеек в гаандхарва-заале тоже не оказалось. Сад, впрочем, предупреждал, что на собрании всем придётся стоять, драапа, как на молитве. Однако электрика работала, и лампы на потолке выжигали глаза. Сад лично руководил восстановлением заалы и очень гордился тем, что им удалось починить приёмное устройство и древний, вышедший из строя усилитель, подключенный к десяткам вещателей у потолка.

      Ана попыталась вспомнить, какие мероприятия устраивали здесь раньше – и не смогла. Зал завершался сценой, часть которой несоразмерно затягивал плотный занавес из грубой ткани – как перед началом непонятного представления.

      Всё это огромное, занимающее треть этажа помещение, заполняли дети. Ученики, правда, вели себя на удивление тихо – казалось даже, что они чем-то напуганы. На стенах висели яркие таблички с изображением указательного пальца, поднятого к напомаженным женским губам. Вокруг шелестел взволнованный детский шёпот.

      Несмотря на дюжину работающих дхаавов, в заале быстро сгущалась духота. Ана подумала, что вряд ли сможет дотянуть до конца эфира.

      Невысокий сутулый мужчина – из новых учителей – нервно покашливал, прикрывая рот кулаком. Слышался обеспокоенный голос Канти, которая говорила с кем-то на гали. Шуршала одежда – что-то было потеряно и срочно искалось по карманам. В воздухе витала пыль.

      Сад измождённо вздохнул и потёр красный лоб. Он всё ещё держал Ану за рукав.

      – Я и не вспомню, когда мы собирались вот так последний раз! – улыбнулась Ана. – Столько детей в одном месте!

      Они протискивались вглубь заалы и столкнулись с учениками, которые предательски отступали к выходу. Сад раздражённо схватил одного из беглецов за плечо и что-то прокричал.

      Люди