Песня песка. Василий Владимирович Воронков

передавали? – спросила Ила.

      – Да уж, драа… – Сад с трудом удержался, чтобы не выругаться. – Даже не спрашивай! Весь день какую-то ерунду крутят.

      – Понятно, – сказала Ила.

      Она присела рядом с шипящим приёмником и коснулась захватанного регулятора. Толстая красная стрелка на длинном табло неохотно сдвинулась с места.

      – Бесполезно! – сказал Сад. – Лучше просто выключи его.

      – Кстати, у меня только что был рекорд посещаемости на сегодня! —сказала Ила. – Целых пять человек!

      – Ну, пять человек… Хотя на сегодня это и правда рекорд.

      Ила наконец оставила в покое приёмник.

      – А пойдемте в сама́д! – предложила она.

      – Идите, – махнул рукой Сад. – Меня сегодня мутит от одной мысли о еде.

      * * *

      Самад – большое квадратное помещение с раскрашенными в разные цвета стенами – находилось на подземном этаже, и Ила нередко шутила, что эта размалёванная столовая является по совместительству ещё и га́тикой, противовоздушным убежищем. Солнечный свет в самаде круглосуточно заменяло электричество, а вместо окон на стенах висели картины с похожими на ставни рамами, изображающими то неправдоподобно звёздную ночь, то хмурый облачный рассвет.

      Обычно в середине дня в самаде топились дети, гремела посуда, играла музыка, возбуждающая аппетит, но сегодня Ила и Ана сидели одни в тишине – лишь уборщик зашёл на несколько минут, передвинул пару стульев, забрал непонятно откуда взявшийся пустой поднос и удалился в подсобку.

      Они разместились у стены, рядом с картиной, изображающей закат над дюнами – песок походил на пепел, а небо, меняющее оттенок с тёмно-серого на масляно-красный, напоминало зарево от костра.

      – Диковатое место, – сказала Ила, – когда здесь нет детей.

      – Мы как будто совсем одни здесь, – сказала Ана. – Точно тревогу объявили.

      – Это недалеко от правды. Я не про тревогу, а…

      – Да, я поняла.

      – Даже не представляю, как ты сегодня намучилась! Ты ведь через Самкару ехала, да? Утром ещё передавали о том, что там творится, пока не начался этот заговор молчания. А раз уж сообщали в новостях…

      – Меня утром не пустили на Нивартан. Наверное, вся линия отрубилась.

      – Нивартан? – хмыкнула Ила. – Да они почти все северные отключили! Страшные дела. Была бы эта до́лия побольше, от города бы ничего не осталось. Говорят, она распалась на несколько частей, и все упали на севере! Такого, по-моему, ещё никогда не случалось.

      Ана поняла, что так и не рассказала никому о том, что видела вчера.

      – Один ведь упал не так далеко от тебя, – задумчиво произнесла Ила.

      – Да, я видела ночью, – сказала Ана. – Как раз, когда собиралась идти спать.

      – И ты об этом молчишь!

      Заиграла музыка, но быстро затихла – кто-то в подсобке игрался с приёмником.

      – И как это было? Что ты видела? – Глаза у Илы странно загорелись.

      – Да просто пламя над домами поднялось, высокий такой столб огня с дымом, и небо озарилось, как при рассвете. Повсюду виманы кружили.