Метро 2035. Дмитрий Глуховский

и пришибленно: лупились в темноту, несли околесицу и безмозгло похихикивали. Других занятий тут, кажется, не имелось.

      – Чего пожрать бы? – растерянно повторил Леха, выбравшись из мокрого на сухое, отмахиваясь от попрошаек и скорбно глядя на свои ботинки.

      От его настойчивости подвело живот и у Артема. Есть было надо на Проспекте: там и свиные шашлыки жарили, и грибов тушеных в плошку хлопнуть могли. А тут…

      – Пульку, дядь!

      Артем обхватил свой баул покрепче, шуганул мелюзгу. Снова зашустрила в кармане чья-то пятерня. Нашла что-то, дернулась – но тут уже Артем был начеку. Девочка маленькая попалась, лет шести. Волосы спутаны, зубы через один.

      – Ну все, жучка! Отдавай, что там?!

      Разжал палец за пальцем, стараясь злиться. Девочка вроде напугалась, но пыталась нагличать. Предложила Артему поцеловать его, если отпустит. В руке у нее был – гриб. Откуда у Артема в кармане грибу взяться? Сырой гриб, с грядки. Что за чушь?

      – Ну че ты, дай грибок-то! Че, жмот?! – запищала девчонка.

      Догадался: Аня положила.

      Сунула ему гриб на прощание: вот ты, Артем. Вот ты кто, вот твоя природа и твоя сущность, и помни об этом в своих героических странствиях. Помни о себе и помни обо мне.

      – Не отдам, – твердо сказал Артем, сжимая детскую руку сильней, чем собирался.

      – Больно! Больно! Изверг! – она заверещала.

      Артем распустил пальцы, освободил волчонка.

      – Постой. Подожди.

      Она замахнулась уже было на него какой-то железкой с расстояния, но замерла, согласилась потерпеть. Еще немного верила в людей, значит.

      – На! – он протянул ей два патрона.

      – Кидай! – приказала девчонка Артему. – Изверг. Не пойду к тебе. Разве если немного.

      – А как выбраться отсюда? На Цветной бульвар бы?

      – А никак! – она сморкнулась в руку. – Надо будет, сами заберут.

      – Кто?

      – Кто надо!

      Артем подбросил ей в ладонь один патрон, другой. Первый поймала, а второй занырнул, и тут же за ним полезли в холодную муть сразу трое мелких. Девчонка их – пяткой в нос, в ухо, вон, вон, мое! Но уже повезло кому-то другому. Она от обиды не заплакала, а сказала счастливчику решительно:

      – Ладно, зараза, я тебя еще достану!

      – Слышь, подруга, – позвал ее Леха. – Хавчик тут есть вообще у кого-нибудь? Чтобы не травануться? Отведи, накину еще пульку.

      Она уставилась на него с сомнением, потом шмыгнула носом.

      – Яйцо хочешь?

      – Куриное?

      – Нет, блин! Куриное, конечно! В том конце деревни есть у одного.

      Леха обрадовался, и Артем вдруг тоже поверил в это яйцо: вареное, с белком как человечий глаз и с желтком как солнце на детских рисунках, свежее и мягкое. И ему самому приспичило такое яйцо, а лучше сразу тройную глазунью, на жирном свином масле жаренную. На ВДНХ кур не держали, и последний раз ему яичницу довелось пробовать в Полисе,