Арчибальду Кто-рискнет поменяться с Босуэллом – отдать тому Хермитейдж-касл в обмен на Босуэлл-касл. От такого предложения, да еще сделанного королем, кто же посмеет отказаться? Позиции государственного канцлера графа Ангуса пошатнулись, маятник качнулся в сторону выскочки из Хейлса, за которого вдобавок стояли неуправляемые никем, кроме своего старого лорда, Хоумы. Корчась, Кто-рискнет отдал Хермитейдж – величайшее сокровище, ключ Границы, Караульню Лиддела – не мог не отдать, но прежней королевской милости себе не возвратил. Да и то сказать, как чувствовал себя молодой король среди этих хватких сорокалетних бойцов, которые сожрут и не спросят, как звали? Неуютно, я полагаю, несмотря на королевское достоинство. Королевское достоинство, изволите видеть, не помешало Джеймсу I быть заколотым в сортире, а Джеймсу III внезапно «оказаться убитым» вне поля боя… Словом, Кто-рискнет отдал, подвинулся. Старого лорда Хоума уже не было в живых. Бойдов прижали еще в конце шестидесятых, до возвышения Гамильтонов было порядком далеко, по фамилии Дуглас как будто бы рябь прошла. Новоиспеченный граф Босуэлл принялся неторопливо подъедать прежних друзей, потому что делиться милостью короля в его планы не входило. Вершиной же истребления несогласных стала ссылка в Дамбартон и на Бьют самого Арчибальда Кто-рискнет. Босуэлл оказался сильнее, и сожрал, как волк дожирает лиса, и зарыл останки – на шесть долгих лет. При нем Дугласам не видать было прежней славы. И остался один на поле боя, озираясь, весьма довольный собой… Великий и могучий Патрик, первый граф Босуэлл, лорд Хейлс, барон Крайтон и лэрд Лиддесдейл, хранитель Трех марок королевства Шотландия, лорд-адмирал шотландской короны, шериф Бервикшира и Хаддингтона, провост и констебль Эдинбурга, хранитель Эдинбургского замка.
Все это я собрал по крупицам, по обмолвкам из того, что блуждало в семье и около за полвека – и отвечаю за то, о чем говорю.
Сперва во двор влетел запыхавшийся от спешки гонец, затем люди лорда Ситона и сам Джордж Ситон, и тотчас вскипела суета, домашние и слуги прыснули врозь, собрались вместе, выстроились. Мы – графиня Босуэлл и ее дети – ожидали на ступенях лестницы в холл Хейлса. Там было двенадцать добрых дубовых досок, ведущих вверх, вытертых за сто пятьдесят лет сапогами полусотни человек рода, подновленных моим прапрадедом и с той поры вытертых снова. Их поверхность, которую я сейчас пристально рассматривал, напоминала старческую кожу, вытемненную солнцем. Мы с Маргарет стояли в первом ряду, за нами – Патрик и Уильям, еще выше располагались графиня со своим первенцем. Джоанна, едва завидев Джорджа Ситона, устремилась ему навстречу – до их свадьбы оставалось полдня, мать смотрела на их милование сквозь пальцы, рассчитывая побыстрей сбыть падчерицу из дома.
Глядя на леди-мать, никто бы не заподозрил, что перед ним та самая рачительная до простоты хозяйка, какой она явилась
