Костюм Арлекина. Леонид Юзефович

окружены алыми, влажными от ночной росы лепестками царицы цветов – розы.

      Таким замечательным ключом Иван Дмитриевич похвалиться не мог, но зубы у него были крепкие.

      Выругавшись, поручик отпустил его нос, левой рукой достал из кармана платок, зажал им кровоточащую рану и, заслышав шаги в коридоре, скользнул к выходу. В дверях он едва не столкнулся с Певцовым. Тот проводил его удивленным взглядом, затем с не меньшим удивлением увидел покрасневший нос и увлажнившиеся от боли глаза Ивана Дмитриевича.

      – Что за тип? – спросил Певцов.

      – А-а, какой-то сумасшедший.

      – Я думал, ваш агент.

      – Еще чего! Таких не держим.

      – Зачем он приходил?

      – Излить душу. Рассказывал мне, какой сволочью был князь фон Аренсберг.

      – И вы расстроились до слез?

      – Это-то? – Иван Дмитриевич промокнул глаза платочком. – Это я от смеха. Уморительный малый… Ну а что рассказал ваш болгарин? Боев, кажется?

      – Кое-что рассказал, – садясь в кресло, важно ответил Певцов. – По долгу службы вам, полагаю, известна деятельность «Славянского комитета»…

      – Разве в его деятельности есть что-то предосудительное? Насколько я знаю, эта организация создана по инициативе властей и находится под высочайшим покровительством.

      – Вы преувеличиваете. В высших сферах отношение к ней двоякое, но в данном случае это не важно. Дело вот в чем. Месяц назад «Славянский комитет» провел сбор пожертвований в пользу болгар, бежавших от турецких насилий на территорию Австро-Венгрии, а фон Аренсберг взялся переправить эти деньги по назначению.

      – Зачем он это сделал?

      – Надеялся таким способом завоевать симпатии некоторых влиятельных лиц в Петербурге, сочувствующих славянскому движению. Хотек его затею не одобрил, но втайне от него князь все-таки принял деньги и выдал расписку. Тогда-то на горизонте и появился Боев. Ему, оказывается, удалось добиться, чтобы часть собранных пожертвований передали на нужды землячества болгарских студентов в России. Третьего дня Боев приходил сюда за деньгами, но фон Аренсберг согласился выдать ему оговоренную сумму не раньше, чем «Славянский комитет» по-новому оформит все финансовые документы. Следующее их свидание назначено было на сегодня, на девять часов утра, но Боев на него не пришел.

      – Почему?

      – Сам он говорит, что прибежал с опозданием, когда в дом никого не впускали. Ночью, дескать, готовился к экзамену, заснул только на рассвете и, соответственно, проспал.

      – А что нашли при обыске?

      – Ничего существенного. След укуса тоже не обнаружен.

      – Вы осмотрели ему руки до локтей?

      – До плеч. Потом заставил его раздеться до пояса и обследовал всё тело.

      – И отпустили?

      – Напротив. Посадил на гауптвахту.

      – Помилуйте! На каком основании?

      Певцов улыбнулся:

      – Я, господин Путилин, излагаю вам голые факты. Выводы оставляю при себе, иначе результаты собственных разысканий вы невольно