Проспект Коровицына. Михаил Сарбучев

Лесскис и Саша Бардодым. Поэты, раздолбаи, хулиганы, «антисоветчики» и вообще…

      Очень показательные строки Лесскиса:

      Плачь моя гитара

      В темноте тюремной

      Без огня и света

      Слепну постепенно

      Я не видел ласки,

      Я не знаю боли,

      Я в тюрьме родился

      И не знаю воли…

      (все тот же 1984-й год!)

      Тема тюрьмы даже в творчестве присутствовала постоянно.

      Естественно, как и положено лицеистам, мы воздавали должное Бахусу. Вино «Прибрежное» по 2.20 было вполне доступно даже школьникам, а каких-то ограничений по возрасту еще не было. Мне сухое вино не нравилось. Оно было кислым. Однажды во время посиделок в квартире бабушки Лесскиса, в Доме писателей в Лаврушинском переулке, я нашел, как мне казалось решение. Пил вино «вприкуску» с рафинадом. Закусок-то было не море, ну сушки, ну может, яблоки какие, и вот, стоял этот самый рафинад к чаю. Вкус это улучшило, как мне казалось, но я тогда еще не знал о коварных особенностях алкоголя «вприкуску». Через некоторое время у меня в ушах появился гул. Это было занятное состояние. Картинка перед глазами плыла, не сильно, но живенько так, а гул добавлял «волшебства» ситуации. В таком состоянии и отправился гулять по квартире, не придав значения тому, что она была коммунальной. Так я познакомился с родственниками некоторых советских писателей.

      Юра тем временем произносил очередной тост. «За советскую власть!» – это было само по себе крамольно, поскольку пить за советскую власть в талой компании было сущим глумежом. Но Юра еще и добавил «Чтоб они там все сдохли!».

      Надо сказать, что тогда я еще не сформировался как буржуазный националист и воспринимал этот антисоветизм несколько абстрактно.

      В семье, конечно же слушали «голоса». Отцу, специалисту по радиолокации, который посмертно даже удостоился упоминания в отраслевой «Энциклопедии…» не составило большого труда усовершенствовать приемник VEF 202, который мог принимать программы на коротких волнах. Минимизировать помехи, создаваемые вибратором Пестелькорса, в обиходе именуемого «глушилкой» тоже не было проблемой. Пестелькорс, кстати, был маминым научным руководителем, так что вся семья была, как говорится, «в теме». Не могу сказать, что все эти передачи производили на меня какое-то серьезное впечатление. Я интересовался политикой, услышать что-то об интригах в Политбюро сталинского времени было любопытно, но не более. Я интересовался музыкой, но там больше был трындеж Севы Новгородцева, а не музыка. Музыка была в таком ужасающем качестве, что ее не имело смысла записывать на магнитофон, если бы он и был. Да, я искал Бога, но пищи для его поисков мне куда больше давали сочинения того же Толстого или Есенина, чем религиозные программы «Голоса Америки». Новости, вот они были, пожалуй, действительно чем-то интересным. Однажды я услышал по BBC историю про стрельбу из ливийского посольства в Лондоне и позже выдал ее на уроке географии. (Я же