Полчаса. Людмила Вячеславовна Федорова

рассказывала какую-то историю о любви, дружбе, предательстве, радости и боли…

      … деревянная жёсткая подошва её обуви так и стучала во время очередного па этой повести, словно это так учащённо стучало её сердце…

      … И все гости не могли оторвать восхищённых взоров от танцевального рассказа-исповеди Людмилы, по залу стоял звук восторженного придыхания в такт стуку обуви экспансивной танцовщицы. Никто не смел проронить и слова.

      … Евгений стоял рядом с Николя, и молодого человека тоже, словно подменили. Молодой граф дубов нервно теребил пенсне, взгляд его больших, тёмных, как сочные вишни, вежд светился восторгом, светлое, покрытое веснушками лицо Евгения покрылось приятным розовеньким стыдливым румянцем, он с немым экстазом любовался танцем Людмилы, пытаясь разгадать: «Ну, что за историю она сейчас танцует? Эсмеральда? Нет. Может, какая-то польская легенда? Или история любви, известная в литературе? Ромео и Джульетта? Тристан и Изольда? Нет…». Он совсем забыл, что несколько минут назад терпеть не мог молодую княжну, а её жеманство здорово нервировало его…

      … Тут из зала раздался ликующий голос того самого бравого усатого гусара:

      – Всё! Полчаса истекли! Браво, браво, мадмуазель Варшавская!!!

      Гости разразились оглушительными аплодисментами и одобрительными криками:

      – Белисимо, мадмуазель Людмила!!!

      – Великолепно!!! Брависсимо, вам, сударыня Варшавская!!!

      И вдруг тот самый бравый гусар- усач воскликнул:

      – Мадмуазель, прошу-с прощения, а можете ещё немного продлить всем удовольствие от такого танца?

      …А юная хрупкая нежная Людмила стояла посреди шикарного мраморного бального зала и чувствовала жуткую, просто нестерпимую боль стоп, которые из-за деревянной грубой подошвы стёрлись до крови за полчаса польки. Людмиле казалось, что горячая кровь текла так сильно, что уже перепачкала чулочки и обувь…

      Она сделала глубокий вдох, собралась с силами и, не подав вида, весело и мило кокетливо спросила:

      – А в обуви или без неё можно-с?

      – Да можно и без обуви, сударыня!

      – Тогда – громко объявила Людмила с блеском в больших травянистых глазах – Ещё полчаса засекайте!

      Гости ахнули и восторженно, почти благоговейно, затихли, Людмила же скинула туфельки, и тут кто-то из кавалеров с джентльменскими часами объявил, что засёк время…

      … И всё, снова вместе с быстрой яркой экспрессивной музыкой Людмила начала свой странный танец польку, в бешенном ритме которого она грациозно, в такт музыке, резко, эмоционально, быстро, ловко, во всей силе юношеской экспансивности, рассказывала свою странную танцевальную повесть, будто Кармен…

      От восторга все сидели тихо, чуть дыша, как мышата, красивый танец вызвал у русской знати экстаз…

      …Только Евгений сейчас помимо бурного восторга испытывал и холодящий ужас от такого танца: он один заметил и кровь на чулочках от стоп и до щиколоток, что и обувь, Людмилы, что стояла в сторонке была окровавлена. Наконец, сама героиня дня оставляла