Кладовая солнца. Михаил Пришвин

было, будто он уже и в Азию приехал.

      – Баба, баба! – повторил он со злостью.

      – От бабы бежал и к бабе тянет его, – сказал Рюрик.

      – Ну не буду, ребятушки, не буду, – спохватился Ахилл и, отпустив челюсть, затрещал зубами, будто фунтами орехи посыпались.

      – Ишь сыпет, ишь сыпет! – засмеялись товарищи.

      А Курымушке скоро опять подушка привиделась, и он стал с этим бороться, но только напрасно, – чем больше он ее отвергал, тем ярче она вновь показывалась: небольшая подушка, такая же чудесная, как на подушке чудесной снилась когда-то страна голубых бобров. Но вот между утками и гусями пошли совсем какие-то иные разговоры.

      – Ты знаешь, о чем они сейчас говорят? – спросил Рюрик.

      – Не знаю, а что-то случилось, и по всему берегу одно и то же.

      – Это значит – скоро рассвет.

      – А как будто еще темнее стало: звезд не видно.

      – Всегда перед самым рассветом темнеет и звезды скрываются: меркнет. Я много с отцом ночевал на утиных охотах: всегда меркнет.

      Правда, скоро стало белеть. Теперь не страшно и костер развести. Вот вспыхнуло на берегу маленькое пламя, на востоке начался огромный пожар, и потом, когда солнце взошло, как добродушно оно встретило это маленькое человеческое пламя, и как вкусен был чай с колбасой, и какая радостная сила от солнца вливалась в жилы: этой силой опять все живое поднималось и летело на юг, в теплый край.

      – Гуси, гуси летят!

      – А там смотри, что там?

      – Тоже гуси.

      – А там?

      – И там гуси.

      – Ложись на землю, готовь ружье, кряквы летят.

      – Стреляй!

      Одна шлепнулась, другая подумала, споткнулась и тоже упала.

      – А ты, дурак, хотел к бабам идти!

      – Дурак я, дурак!

      На охоте всегда так: нужно одну только удачу вначале, и потом пойдет на весь день, будто каждая новая минута готовит новый подарок. Так прошел этот прекрасный день, и ночь прошла у костра в тепле, на сухом тростнике. И еще одна утиная ночь. В полдень третьего дня путешественники услыхали далеко на берегу колокольчики.

      – Не становой ли нас догоняет? – спросил Курымушка.

      – Очень просто, – ответил Рюрик. – Вот сейчас я это узнаю, он нам кум. Кроме шуток, с отцом ребят крестил, приятель отцу: кум.

      Было там на берегу высокое дерево. Рюрик вышел на берег, взобрался на самый верх.

      – Ну что, видно?

      – Видно, едет шарабан.

      – Становой?

      – Не знаю, не разберу.

      – Скорее же разбирай. Ну?

      – Разобрал: становой!

      И так он это спокойно сказал, будто в самом деле он своего кума встречает.

      – Скорей же слезай!

      – Подожди: за ним в телеге два полицейских.

      – Слезай же, слезай! Это за нами!

      Но Рюрик слезал не так, как хотелось Курымушке, и Ахилл равнодушно смотрел.

      Курымушка вспыхнул от злости, но вдруг ему пришла одна мысль.

      – Он нас не поймает, – сказал Курымушка, весь просияв, – слушайтесь