Каждый вдох и выдох равен Моне Лизе. Светлана Дорошева

ночевать? В конце концов, прачечная – не кухня, люди могут обходиться без стирки сутки и больше. Может, покричать? А на каком языке кричать? И что?

      Я представила, как превращаюсь в местную сумасшедшую, которая пропустила ужин с куратором, потому что застряла в прачечной и одичала там, издавая истошные вопли, пока ее не спасли уборщицы, враги искусства.

* * *

      Я очнулась на полу прачечной, как мне показалось, от столетнего сна, когда дверь распахнулась и в проеме появилась фигура, облаченная таким ослепительным сиянием, что я заслонила глаза рукой, как вампир.

      – Я – затмение, – произнес темный силуэт.

      – …да, очень похоже. Ты стоишь против света…

      – Нет, меня так зовут. Мое имя переводится как Осеннее Затмение.

      – Как прекрасно. А мое имя переводится как Свет.

      Это звучало как начало удивительной дружбы.

      5

      Полуночники

      Я прозвала ее Шанхайской Принцессой, потому что она была местной и красивой. До встречи с ней поэтичные описания из китайской литературы типа «она была прекрасна, как цветок абрикоса, увлажненный легким туманом» я воспринимала как культурные коды женской красоты вообще. Но вот же – передо мной была ожившая метафора, из плоти и крови. От нее исходило спокойствие совершенства, которое облагораживало собой все вокруг. Даже корзина с бельем в ее руках превращалась в корзину с бельем и вечной, возвышенной красотой.

      Ее первым вопросом было не «что ты здесь делаешь?» и не «давно ли ты спишь на полу прачечной?», а «кто ты по гороскопу?» Она просто начала светскую беседу, элегантными движениями загружая белье в стирку, как будто ничего другого и не ожидала тут увидеть.

      – Рыба.

      – Кто ты по китайскому гороскопу?

      – А. Дракон.

      – О-о-о-о-о… – Она оторвалась от мерного стаканчика, в который наливала ополаскиватель. – Значит, тебе сорок два?

      – Да. Откуда ты знаешь?

      – Я тоже дракон, и мне тридцать. Мы совместимы. Есть хочешь?

      – Дико. Я же пропустила ужин с куратором.

      – Когда?

      – Сейчас. Вернее, без понятия. Должен был быть в семь. Ты не знала?

      – Я не слежу за общественной жизнью. Но куратора, конечно, динамить не стоило… Черт…

      Принцесса посмотрела на часы в телефоне и по ее лицу было ясно, что сделанного не исправишь. Я вспомнила:

      – Но завтра он проводит еще какую-то ретроспективу китайского совриска.

      – Отлично, – воспрянула Принцесса. – Значит, завтра сходим на ретроспективу, а сейчас пойдем в пельменную.

* * *

      Заныканная на соседней улице пельменная явно была заведением для местных: никто не кричал в мегафон на входе – сразу и не поймешь, что здесь вообще чем-то торгуют. Принцесса заказала на свой вкус, и мы встали в очередь к окошку, из которого раздавали заказы, как в школьной столовой.

      Сели за столик, огороженный ширмой в углу. Принцесса наполнила маленькое