Доктор гад. Евгения Дербоглав

и лишь дырка от неё уродовала кожу и ткань в области сердца. Так эту куртку мать и описывала. А ещё она говорила, что тому человеку из ниоткуда было тяжело кашлять, чихать и смеяться – явные признаки травмы груди, которую мать не видела. А травма, гигантская гематома, между тем была – она фиолетово темнела под золотистыми волосами на груди условного господина Парцеса.

      – Я изучаю проклятия всемирного свойства, Дитр, – он провёл длинным пальцем по дыре на куртке, – по понятным причинам мне это близко. Помимо хорошо знакомого мне проклятия обесчеловечивания есть ещё много всякой запредельной дряни – семейные проклятия, изводящие поколение за поколением, проклятые места, в которых уродуется все живое, ну а ещё – так называемый «вдовий бред», как его прозвали на моей исторической родине. Как правило, страдают им люди, потерявшие близких, – озлобленное от горя одушевление покойного отказывается растворяться и преследует живого супруга, иногда вредит его новым возлюбленным, может даже убить. Но это же ерунда, которая не может разрушить площадь. Да и к тому же ваша красивая жена разве на такое способна после своей смерти?

      – Нет, – отрезал Парцес, раздражённо прищурившись.

      – Конечно, нет, – успокоил его Рофомм. – Женщины вообще – даже гралейки… из моей практики… неспособны на столь масштабную всемирную злобу. Поэтому-то они мне и нравятся больше нас. Нет-нет, ваша жена лишь нежностью вас одушевила, растворившись во всемире, это не её посмертие разрушило площадь. Я изучаю проклятия – я знаю, что не только вдовцов преследует паразитическое одушевление. Множество случаев было после трибунала Войны Высоты – казнённые гралейские офицеры мстили своим палачам за расстрел, в армии началась настоящая мясорубка. Они просили повесить их, а не расстреливать в голову, чтобы не портить черепа, но по всем правилам просвещённой бюрократии их расстреляли. А наши соплеменники упрямы даже после смерти. Вы читали о разрушении Высотной Марки, где проходил трибунал? Всемирщики до сих пор спорят, что там стряслось, но есть довольно крепкая теория, что это сделали неупокоенные дезертиры гралейского происхождения. И я вот что заключил, уважаемый, – Рофомм потряс курткой. – Некто очень сильный, крайне упрямый и бесконечно злобный убил вашу жену, а вы решили с ним поквитаться. Он попытался вас пристрелить, но… – Рофомм постучал по куртке, явственно ощущая металлическую пластину под плотной серой кожей, – вы успели первым. И теперь он от вас не отстанет. Он вас ненавидит, а вы отвечаете ему полнейшей взаимностью, ведь вы так хорошо умеете ненавидеть. Вы двое будете цапаться, рушить площади и жизни, пока кто-нибудь вас не убьёт. Вас обоих. Так ведь? – он триумфально скривился. – Дитр, отвечайте честно. Я и мои коллеги – единственные люди во всей Конфедерации, которые могут вам помочь. Так?

      – Так, – Дитр Парцес спокойно выдохнул, но Рофомм ему не верил.

      – Точно так или примерно так? – не отставал шеф-душевник. – Шеф-следователь по делу разрушения Площади Розового неба охарактеризовал