Генерал и его армия. Лучшие произведения в одном томе. Георгий Владимов

всеобщие взгляды – настороженные, любопытствующие, – он прошел к пустой скамье и положил сверток.

      – Нет, ты носи, – сказал Хрущев. Он имел счастливое свойство не замечать производимых им неловкостей. – Носи, Кобрисов, рано или поздно, а мы тебя в хохлацкую веру обратим.

      Жуков, прогнав жесткую, волчью свою ухмылку, отодвинул сверток на край стола, расчистив место для рук, сцепил их в один кулак, поиграл большими пальцами:

      – Так, полководцы. Оперативную паузу заполнили. Командующий, слушаю ваш доклад.

      Кобрисов, оборачиваясь к карте через плечо, взмахивая указкой, казавшейся в его руке дирижерской палочкой, доложил:

      – Двадцать четвертого августа, с разрешения командующего войсками фронта, захватил плацдарм против города Мырятин. Через неделю, именно второго сентября, еще один плацдарм – южнее, восемь километров ниже по Днепру. Впоследствии эти два плацдарма удалось соединить. Одновременно, силами шести стрелковых полков, двух дивизионов самоходных орудий, при поддержке авиации фронта выдвинулся клиньями севернее и южнее Мырятина, создавая угрозу окружения. Основные же силы армии… – он замолчал на миг и услышал повисшую тишину, даже различил в ней шелест листвы, – …можно считать, всю армию повернул правым плечом на юг, в направлении – Предславль.

      Никто не перебил его, и он коротко указал теперешнее расположение своих девяти дивизий, объяснил значение вычерченных стрел, обрисовал разведанные силы противника, напоследок назвал населенные пункты, где сейчас завязывались бои.

      – Ближе всего к Предславлю, – сказал он, – нахожусь у села Горлица. Это двенадцать километров от черты города. По докладам командиров, некоторые здания – на возвышенных, конечно, местах – просматриваются в бинокль хорошо.

      – Горлица! – не выдержал Чарновский. – Это же дачное место уже! Там у нас комсоставские курсы были, лагерный сбор. Знаю Горлицу… Там я, между прочим, с будущей супругой познакомился.

      Собрание загудело, заскрипело скамьями.

      – Лирические воспоминания потом, – сказал Жуков. – Горлица эта – вся у нас в руках?

      – Со вчерашнего вечера вся, товарищ маршал.

      Кобрисов едва удержал лицо, чтоб не расплылось глупой, довольной улыбкой. Жуков, цепким, хищным глазо-охватом как бы вбирая в себя карту, поигрывал большими пальцами:

      – Все у вас, командующий?

      – Пока… все.

      – Суждения будут? Высказываются командармы. Начиная с младшего.

      Командармов ниже генерал-лейтенанта не было, среди них Чарновский был младше по возрасту.

      – Что тут судить? – сказал Чарновский, вставая и осаживая книзу гимнастерку, отчего рельефнее выделялись плечи и грудь. – К генералу Кобрисову у меня претензий нету, кроме… Кроме лютой черной зависти! Доведись мне, я бы все сделал не лучше.

      – Но и не хуже, наверно? – хриплым своим фальцетом ввернул Терещенко.

      Чарновский ответил угрюмо, не повернув к нему головы:

      – Считаешь, Денис Трофимыч, просто повезло Кобрисову? Да,