Царская тень. Мааза Менгисте

лестницы мать, готовую схватить ее, если она бросится в бегство. Кухарка тоже смотрит на дверь спальни, ее челюсти плотно сжаты, она пытается скрыть улыбку, но у нее это плохо получается.

      В большом зале внизу воздух наполнен густым запахом мускуса и дыма. Мужчины позакрывали все окна, от нетерпения их глаза скучнеют. Они ждут одного звука: испуганного крика девочки, первых знаков того, что мужчина освободился. Ждет и мать Астер, ждет и дрожит, как та юная девочка, какой она была когда-то. Она тянется к руке кухарки, но та отдергивает руку. Она восстанавливает в памяти свои шаги по той дороге, которая, как когда-то надеялась кухарка, приведет к свободе. Она снова клянет жесткие кулаки, которые свалили ее. Другого пути нет, только через спальню, бормочет она себе под нос. Нет никакого пути для бегства, кроме того, что ты найдешь в себе.

      Кровать сделана из надежного дерева и плотных слоев кожи. Она огромная. Она чудовищно большая. Она слишком велика для такой девочки, как она. А вот и он, алчущий мужчина, вышагивающий по комнате в проникающем внутрь свете, его белая одежда ослепляет бликами, швы ярки, как зубы. На нем ожерелье, которое она ему подарила, оно свободно висит на нем, обильное золото ловит искорки света. Астер бросается было к двери, но та закрылась и заперлась без ее участия.

      Иди сюда, бормочет он. Он аккуратно садится на кровать, чтобы не помять белые хрустящие простыни. Он снимает ожерелье и протягивает ей. Посмотрим, как оно пойдет тебе, Маленькая. Он похлопывает по кровати, подвигается. Вот сюда.

      Астер стучит в дверь, дергает ручку. Пожалуйста, говорит она.

      Иди, шипит кухарка из коридора.

      Лидже[18], мы будем здесь, когда ты проснешься. Голос ее матери звучит так тихо, что может уместиться в щелочке между дверью и стеной. Все будет хорошо. Помни, что я тебе говорила.

      Астер, говорит Кидане. Ожерелье лежит кое-как в середине его ладони. Я очень горд тем, что ты – моя жена. Я знаю, ты испугана, но все в порядке. Ты привыкнешь.

      Только мы знаем, что он толком не понимает, как ему быть с этой девочкой. Он слышал разговоры мужчин, но ему некого было спросить о такой маленькой. Ему ничего не оставалось, только с напускной гордостью пройти к своей спальне, протянуть руку и сказать: Идем. Он наполнил себя выпивкой и песней. Он крепко цеплялся за отца и отворачивался от взгляда матери. Он улыбался и кивал, сидел в церкви рядом с этой Астер, а сердце билось в его груди, как сумасшедшее. Он смущен, но не испуган. Он встревожен, но не начеку. Он чувствует именно то, о чем он и сказал: он горд.

      Отпусти меня домой, говорит она. Я вернусь завтра.

      Он смотрит на ее гибкую фигурку, тонкую шею, маленькие запястья. Видит слезы, видит, как она их смаргивает. Он видит ее содрогающееся тело, ее дрожащие плечи, и его нервозность сникает. Он начинает понимать рассказы тех мужчин, что собирались вокруг него в последние недели. Сначала ты почувствуешь себя старым, потом молодым: вот, что они говорили ему. Ты должен быть сильным, добавляли они, не сдавайся. Она принесет

18

Обращение к ребенку, к младшему – дитя мое, сын мой, дочь моя (амхар.).