Тарантул. Трилогия. Герман Матвеев

ее, он вернул пальто рядом стоявшей женщине и, шатаясь от слабости, пошел следом за носилками к машине «скорой помощи».

      – Ну а ты что? – спросил Степку врач.

      – Можно мне с вами? Это моя знакомая…

      – Ты бы лучше домой шел, паренек. Замерз ведь… Завтра придешь навестить.

      – А куда вы ее повезете?

      – В больницу Эрисмана. Знаешь?

      – Знаю.

      Когда машины уже ушли, Степка спохватился, что он даже в лицо-то не очень хорошо знает ракетчицу, не говоря уж об ее фамилии. Но было поздно.

      – Ну, молодой друг, – услышал он сзади себя знакомый голос. – Вот твой фонарик. Мы с тобой, кажется, благополучнее всех отделались, а если не заболеем, то совсем будет хорошо. Пойдем ко мне лечиться за компанию. Затопят нам ванну, прогреемся и завалимся спать, и плевать мы хотим на немцев… Идем. Ты вообще молодец! Держался геройски, не хныкал.

      Степке польстила эта похвала. Он согласился пойти в гости к новому другу, и они быстро зашагали к Большому проспекту.

      Час был ранний, и солнце освещало только трубы и крыши домов. Однако на улице было много торопившихся на работу пешеходов. Они с удивлением провожали взглядом до плеч мокрого мужчину и такого же мокрого мальчика, который вприпрыжку бежал рядом с ним.

      – Как вас зовут, дяденька? – спросил Степка.

      – Зовут меня Николай Васильевич. А тебя?

      – Меня Степкой.

      – Ну а по отчеству?

      – Григорьевич.

      – Степан Григорьевич. Так. Между прочим, ты ведь давно выбрался из подвала, Степан Григорьевич. Кого ты ждал?

      – А я вас ждал, Николай Васильевич.

      – Меня? – удивился мужчина. – А!.. Фонарик!

      – Нет. Фонарик мне не жалко. Возьмите, если надо. – Степка не хотел говорить, кого он ждал на самом деле.

      В квартире Николая Васильевича жила его старуха-мать и сестра. Жена и двое детей, как он объяснил, были отправлены к родным на восток. Женщины еще спали, когда они позвонили.

      – Ну, мама, встречай гостей.

      – Где ты пропадаешь целыми ночами? – начала было добродушно ворчать старуха.

      – Не ворчи. Мы из могилы вылезли. Чудом остались живы.

      – Боже мой… Мокрые…

      – Всю ночь на ногах в воде простояли. Если не заболеем, то это будет вторым чудом.

      Николай Васильевич коротко рассказал, где они пробыли всю ночь, и женщины захлопотали. Старуха принесла два теплых пушистых халата, заставила Степку раздеться и закутаться в халат, пока топилась ванна. Поминутно вытирая слезы и всхлипывая, она принесла, по просьбе сына, графин водки, кусок сала и каких-то лепешек.

      – Степан Григорьевич, посмотри на нее. Почему она плачет? Все кончилось благополучно, мы живы, а она плачет. – Он налил водки себе и полрюмки гостю. – За наше знакомство. Это тебе как лекарство. Пей смело.

      Степка усмехнулся и выпил залпом, как это делал отец, но мгновенно вскочил со стула и замахал руками. Ему показалось, что он хватил какого-то удушливого газа, как это было с ним однажды в камере