Смайлик на асфальте. Дмитрий Корсак

пока не отомстит за дочь. И пусть ей потом гореть в аду. Да-да, прямо так и сказала! А жена присяжного поверенного Лосского намедни говорила, будто графиня искала помощи у известной гадалки, и та обещала свести ее с нужными людьми из фармазонов.

      – Масонов, – машинально поправил я.

      – Без разницы! – отрезала Загоскина, шмыгнув носом. – Все одно – нехристи и злодеи. А как только Гришеньку убили, так Вольская ни с кем больше словом не перемолвилась, как воды в рот воды набрала.

      В Петрограде уже с полгода ходили слухи о тайном обществе, секте убийц, которым удавалось творить злодеяния, оставаясь в тени. Но, во-первых, мифические тайные общества проходили не по моей части, мне хватало вполне реальных воров и душегубов, а во-вторых, для мартинистов, иллюминатов и прочих теософов в полиции выделили специальный департамент. Заниматься слухами мне было не с руки, хватало насущных проблем. Но сказал я другое:

      – Напрасно, голубушка, вы придаете значение всяким слухам, обычно они вздорны, но я обещаю вам разобраться.

      С этими словами я вызвал секретаря, который проводил девицу Загоскину к выходу. Затем отдал распоряжение следователю проверить сказанное. Не то чтобы слова несчастной невесты заронили во мне сомнения: представить, будто графиня – женщина пожилая, степенная – силой загнала молодого здорового мужчину в петлю, я не мог. Кроме графини у незадачливого жениха хватало недоброжелателей – обманутых им девиц числилось немало. Да и промышленник Загоскин – отец невесты, человек жесткий и физически крепкий – вполне мог приложить руку, придавив дочкину зазнобу, дабы предупредить ее дальнейшие разочарования в супружнике. Только все эти измышления выглядели излишними: самоубийство не вызывало сомнений. Следствие было проведено со всем тщанием, на какое только способен столичный сыск.

      Но я еще раз просмотрел материалы расследования. На всякий случай.

      Топилин вернулся домой около семи вечера, после этого часа к нему никто не входил. Хозяйка квартиры жила в этом же доме на втором этаже, и пройти к жильцу на третий этаж так, чтобы она осталась в неведении, считалось совершенно невозможным. Хозяйка клялась, что услышала бы скрип ступеней даже во сне, спала она чутко. Дворник находился в дворницкой безотлучно, заперев черный ход на ночь. Остальные жильцы тоже никого не видели. Окна квартиры плотно закрыты, и открыть их снаружи не представлялось возможным. На всякий случай следствие опросило всех жильцов дома. Алиби оказалось у всех, правда, к жильцу на третьем этаже днем приходил господин Шталь, но когда они закончили с делами и Шталь ушел, Топилин еще не вернулся. Будучи допрошен, Шталь утверждал, что с Топилиным в знакомстве не состоял, а больше никто из посторонних в дом не входил.

      С чистым сердцем я оставил это дело, погрузившись в расследование других преступлений, требующих безотлагательного внимания. А вскоре меня срочно вызвали в Егоровские бани.

      На Большом Казачьем переулке