Смайлик на асфальте. Дмитрий Корсак

что-то тяготило. Во время встречи он часто замыкался в себе, отвечал невпопад и вообще был мрачен.

      Шло время. От Брагина все чего-то требовали. Вдова – тело для похорон, руководство – результат, но предъявить начальству ему было нечего. Французы вскорости прекратили расследование, чем вызвали недовольство родственников. Сын де Вержи даже дал достаточно резкое интервью «Ле Монд», где заявил, что собирается нанять частного детектива.

      И вот когда Брагин уже почти решился закрыть дело, произошел прорыв: атташе решил заговорить. Что его заставило изменить показания, Брагин так и не понял. Впрочем, ничего конкретного тот не сказал, а домыслы к делу не пришьешь. По словам атташе, де Вержи приехал в Петербург, чтобы решить серьезную проблему: что-то или кто-то нанес его бизнесу и репутации серьезный урон, и бизнесмен собирался по-тихому уладить дело. Брагин бросился к начальству, прося дать еще время, но версия несчастного случая уже устроила обе страны.

      – А смайлик? – напомнил подполковнику Артем.

      В первый же вечер расследования Брагин обратил внимание на уборщика, оттирающего тротуарные плиты аккурат перед самыми дверьми отеля – на граните светлой краской был нарисован смайлик странноватого вида. Подполковник тогда не придал значения увиденному, просто машинально отложил картинку в памяти.

      Второй смайлик Брагин углядел на фотографии с места преступления на столе следователя, которому передавал незавершенные дела. Именно тогда его и накрыло дежавю: однажды он уже видел подобное сочетание – труп и нарисованный смайлик. На этот раз смайлик, жирный, не полустертый, красовался на гранитных плитах Зимней канавки, в которой плавало тело Феликса Зязикова – двадцатитрехлетнего оболтуса, приходящегося племянником депутату ЗАКСа.

      Брагин опять бросился к начальству – посчитал, что дело Зязикова может пролить свет на смерть де Вержи. Еще, конечно, было желание доказать свою правоту в деле француза. Вот тогда ему и объяснили, что его поезд ушел. Что касается бывших коллег, то они не видели причин, почему бы не делиться с подполковником информацией после его увольнения. И вообще были не против его помощи, пусть и неофициальной. Однако, забегая вперед, можно сказать, что смерть Зязикова не только не пролила свет, но еще больше все запутала.

      Судмедэксперт установил острую сердечную недостаточность, из-за которой Зязиков потерял сознание и захлебнулся. А когда возмущенные родственники, наперебой утверждая, что Феликс даже простудой не болел, потребовали повторной экспертизы, выложил список найденных в крови умершего веществ. В основном запрещенных.

      Как и в случае с де Вержи, смерть Зязикова не выглядела насильственной. Накануне – алкоголь и наркотики. «Да что мы там выпили-то? – удивлялись приятели Феликса. – Он же почти трезвый был». На следующий день – кокаин, затем сильнейший препарат, который в качестве побочки вызывал скачки давления, потом «качалка» и завершающий штрих – вторая доза того же