Частичка тебя. Мое счастье. Джина Шэй

Сергеевна оказывается сухощавой женщиной средних лет. И интуитивное ощущение у меня от неё хорошее. В строгом невеселом взгляде чувствуется хорошее знакомство с тыльной стороной жизни. На меня она смотрит скептично.

      – Вы никого не потеряли, случайно? Или может быть, зданием ошиблись? Это женская консультация.

      – Моя фамилия – Ольшанский, Николай Ольшанский.

      Самое странное, что я вижу в глазах собеседницы странные искры. Будто бы понимание. Но при этом я слышу…

      – И с чего вы решили, что я должна вас узнать?

      Что ж, ладно, будем считать, что мне показалось. Хотя… Чутье и норовит напрячься сильнее и получше принюхаться.

      – Я жених одной из ваших пациенток, Юлии Воронцовой.

      Определенно, я вижу как подрагивают руки женщины, сидящей за столом.

      – У меня много пациенток, – отрезает Татьяна Сергеевна, – и чего же вы от меня хотите?

      – Я хочу обсудить её состояние, – говорю, а сам ощущаю, как ступаю по тонкому льду, – Юля очень нервничает из-за сложности беременности и очень мало мне говорит. Вообще почти ничего. Хотелось бы узнать побольше.

      Она смотрит на меня долго, будто что-то в уме взвешивает. Или просто удивляется моей наглости?

      – У вас есть свидетельство о браке? – наконец негромко уточняет она.

      – Нет, – я качаю головой, – мы еще не расписались официально.

      – Я не могу разглашать информацию о своих пациентках любому, кто называется их сожителем, – Татьяна Сергеевна чуть поднимает подбородок, скрещивая руки на груди, – вы не можете мне доказать, что действительно связаны с Юлией Воронцовой.

      Хорошая такая подсечка.

      – В её карточке должна быть моя флюорография, – парирую я, – делал её, как только она вставала у вас на учет. Посмотрите. Там написана и фамилия, и серия паспорта. Я могу предъявить свой.

      – Все карты сдаются в архив после приема. И выдаются только при наличии талона, выбитого пациентом.

      – А те, которые на окне у вас лежат? – насмешливо уточняю я.

      – Сегодняшние, – отбивается врач, не моргнув и глазом.

      – Многовато, – я прищуриваясь, прикидывая количество карточек в шести высоких стопках, – штук шестьдесят в общей совокупности. У вас проходимость шестьдесят пациентов за день?

      – Уходите, – голос Татьяны Сергеевны напрягается сильнее и сама она встает на ноги, – я вызову охрану.

      – Старушку, что у вас в регистратуре сидит?

      – Могу попросить о помощи пару папаш, что сейчас ждут у кабинетов УЗИ, – глаза Татьяны Сергеевны смотрят на меня с вызовом, – вряд ли откажут в помощи лечащему врачу их жен.

      И все же…

      Она недостаточно возмущена. Или сочувствует мне, но не нарушает принципов, или… Я не знаю что.

      Но на контрасте с бесцеремонной врачицей из перинатального центра, которая даже по поводу своей взятки не очень переживала – Татьяна Сергеевна не кажется мне по-настоящему жесткой. Но почему-то упрямится.

      – Послушайте, я всего лишь хочу знать, каковы