Алая роза в хрустальном бокале. Игорь Корольков

поездка? – поинтересовался я.

      – Отлично!

      Голос у Ольги был бодрый, звонкий, озорной.

      – Значит, завтра едем?

      – Едем.

      – В восемь у пожарного депо?

      – В восемь.

      – Захвати купальник. Может, пригодится.

      Ольга подъехала к пожарному депо вовремя.

      На ней были вельветовые джинсы и белая майка. В палисадниках цветы стряхивали остатки сырости и сна. Хозяйки подметали дворы; коты, выгибая спины, прохаживались у ворот.

      На окраине города нас облаяла стая беспризорных собак. Под этот заливистый лай голодных, но свободных животных мы вырвались на простор. Вокруг лежали стриженые, как призывники, поля. Словно айсберги, плыли облака. От этого бесконечного простора, от спокойной земли, от запаха ветра и от сознания, что ты часть этого гигантского мира, который, кажется, никогда не исчезнет, охватывало радостное возбуждение.

      Когда едешь на велосипеде по пыльной грунтовой дороге, воспарять долго мыслями невозможно: надо объезжать ямы и следить, чтобы не напороться на гвоздь. Делать это непросто, когда перед тобою крутит педали женщина в тугих джинсах.

      Выехав на развилку дорог у окраины леса, я предложил свернуть к дому с колодцем. В прошлый раз мы пили там воду. Старушка со слезящимися глазами спрашивала нас, правда ли, что в город приехал зверинец и в нём есть львы.

      Спустя несколько минут мы были на месте. Половина дома рухнула. В колодце плавали доски.

      – Хозяйка, наверное, умерла, – заметила Ольга. Помолчала и добавила: – Интересно, удалось ли ей увидеть львов?

      Я шагнул в разрушенный дом. Пахло гарью от рухнувшей печки. Между досками сломанного пола что-то тускло блеснуло. Я нагнулся. Это была детская игрушка – заводной мотоцикл.

      – Мне хочется плакать, – сказала Ольга.

      – Если хочется – поплачь, – поддержал я. – Это хорошие слёзы.

      Какое-то время мы ехали молча, думая о разрушенном доме. Вначале ехали неширокой лесной дорогой, затем свернули на узкую тропинку. Она была настолько узкая, что травы били по спицам, извлекая из них однообразную мелодию. Через час мы очутились на краю леса у крохотного озерца. В войну здесь разорвалась авиабомба, воронку заполнили дождевые и талые воды. По берегам росли растрёпанные лютики.

      Ольга достала из пакета махровую простыню, расстелила у орешника. Она выложила бутерброды с сыром, варёные яйца и помидоры.

      Я сбросил рубашку и обмылся до пояса. Вода пахла гнилыми листьями.

      – Мадам! – крикнул я. – Можете освежиться. Ванна готова!

      Я полез в сумку за своей долей продуктов, но Оля остановила меня.

      – До них ещё дойдёт очередь, – сказала она.

      – Но кофе-то я могу достать?

      – У тебя есть кофе! – воскликнула Ольга и захлопала в ладоши.

      Я открутил от термоса пластмассовые стаканчики, налил в них кофе. К запаху озёрной воды примешался горьковатый бразильский аромат. Ольга отпила глоток.

      – Да он с коньяком! – воскликнула она.

      – Нет, – возразил