Семья Рин. Алла Мелентьева

на меня в кинотеатре, где мы сидели все вместе в одном ряду и смотрели картину с печальным концом.

      Мать, сестры и я дружно заливаемся слезами. Александр и отец насмешливо посматривают на нас.

      – Вот дурочки – плачут! Смотрите на них! Скоро все платки прорвутся! – шепотом по-русски издевается над нами Александр.

      Тема платков действительно назрела. Лидия громко сморкается. Я тоже громко шмыгаю носом.

      Отец, сидящий в конце ряда, достает платок из кармана и передает нам его через Александра, бормоча что-то про необходимость «предотвращения всемирного потопа».

      После киносеанса мы возвращаемся целой процессией домой по ночной улице. Мать и Анна впереди. За ними бредем я и Лидия, в лицах изображая героев только что просмотренной картины. За нами – брат. Отец медленно едет за нами в автомобиле.

      – Ах сэр! вы разбили мне сердце! мне жизнь не дорога без вас! – страстно восклицаю я, прижимая руки к груди.

      – Нет! было вот так: «Ах, сэр! я погибну от любви к вам!» – поправляет меня Лидия.

      Впереди мать рассуждает с Анной тоже на тему любви, но немного в другом ключе.

      – Да… Настоящие мужчины умеют сильно любить… Как же я мечтаю, чтобы вы, мои девочки, встретили таких!.. Но – увы! Такие мужчины редки… Пример с вашим отцом показывает, что… К сожалению, это… Хотя тебе рано об этом знать… – Мать вздыхает, и, оборачиваясь, зовет: – Ирина, Анна! Где вы там! Почему вы так отстали?

      – Я не Анна, мам, – насмешливо откликается Лидия, и все дети хихикают.

      – Ох, прости господи!.. – сокрушенно говорит мать.

      Александр задерживается у лотка и покупает китайские сладости на деньги, которые дал ему отец. Он догоняет меня и Лидию.

      – Мадемуазель! силь ву пле! – галантно говорит он, вручая каждой из нас по пригоршне.

      – Мерси, – жеманно благодарит Лидия, и я вслед за сестрой, старательно подражая ей, с той же интонацией тяну «мерси». Но Александр уже не слышит меня – он бросается догонять мать и Анну и тоже одаривает их липучками, приговаривая: «Мадам, мадемуазель, силь ву пле!»

      Иногда мать устраивала в квартире масштабную генеральную уборку – это было очень увлекательно. На свет божий вытаскивались все вещи, которые валялись забытые в дальних углах, и, пока их чистили, мать вспоминала и рассказывала нам истории о том, откуда они взялись.

      В такие дни мать нанимала двух-трех работниц-китаянок, а мы, дети, помогали им таскать кипяток в ведрах, или сортировали белье и одежду, или сами стирали, или протирали то, что требует особенно деликатного обращения. В те моменты казалось, что весь мир сосредоточен вокруг семьи Коул.

      Вот в моей памяти оживает картинка, как мы все с энтузиазмом занимаемся общим делом: Лидия выкручивает и развешивает выстиранное белье, я сортирую одежду по корзинам, мать и работница-китаянка ставят на огонь таз с водой. Анна в глубине кухни полощет уже чистое белье, затем начинает строгать мыло для мыльного раствора – ей помогает Лидия; чуть поздней к ним присоединяюсь я.

      Мы