Искусство ведьмовства. Обучение. Екатерина Богданова

мотать? Как болван ярмарочный, всё качает да качает. Чисто знает чего, да жалеет меня, себе только и сокрушается.

      – Ты на мою голову не смотри, лучше запоминай наущения мои, Вес…

      Матушка Евдора замерла, не договорив, закрыла глаза и прицокнула языком.

      – Чего опять? – насторожилась я.

      – Магистр явился раньше срока, – всплеснула руками старушка. – Беги в комнату и до поры не показывайся. Как время придёт, позову.

      – Как магистр? Куда? – оторопь меня взяла.

      – Живо в комнату! – прикрикнула Евдора.

      Я сорвалась с места, вылетела из комнатки, пробежала по проходу, едва не сковырнувшись пролетела по лесенке, и со всего маху врезалась в кого-то.

      – Ох ты ж чурбачки-корячки, – выругалась, на пол со всего маху брякнувшись.

      – Прям таки и чурбачки? – посмеиваясь, спросил кто-то.

      – Корячки ещё те, – пропыхтела, потирая зад, которым больно сильно приложилась об пол.

      – Куда ж вы, послушница, так торопитесь? – вопросил виновник моих страданий тяжких.

      – Да уж точно не к тебе, встал тут, – взбеленилась я.

      Подняла взгляд и напужалась до икоты. Стоит весь такой уверенный в себе, в камзоле синем с золотистыми узорами, рубаха белая такая, что глаз застит, сам высокий, волосы чёрные с хвост кобылий собраны, а на ногах сапоги из кожи бычьей, блестящие, хоть смотрись. Сразу видать – столичный мужик, нечета нашим. Этот точно рыгать, как Тарась, не будет. Да и воняет от него не кузней и потом, а какой-то столичной гадостью, резкой такой, что слезу выбивает с непривычки.

      – Здравы будьте, – поздоровалась я. – Ну и воняет от вас, как от торгаша бабского в Приточном.

      – Учту, – скис мужик.

      – Ага, не воняйте, – пожелала я ему и учесала в свою спаленку.

      Прибежала, бухнулась на кровать, и тут меня как накрыло уразумением стршным! Это ж магистр, видать, новый был! Мужиков здесь больше не водится. Девки сказывали, что тут только ведьмы-наставницы, мы – послушницы, и бабы, которые нас кормят-обихаживают. Домовые не в счёт, тут ещё проверить надобно – правда, али набрехали. Да и духи, по всему, только ночью кажутся. Ох я и наворотила! Чую, дорога мне в служки при пекаре, если вообще отсюда выпустят. А то и заберут неведомо куда, так и сгину…

      Ногти все изгрызла, пока соседок дожидалась. А как пришли, да меня такую пришибленную увидали, так и полезло, из кого что.

      – Никак отругали нашу голодранку, – развеселилась Татинка.

      – Да нет, за тупость пристыдили, скорее всего, – ощерила зубки свои мелкие да кривенькие Златания, чисто хорёк.

      – Веся, что приключилось-то? – всплеснула руками Фатия.

      – Ох, я вам так скажу, не приучена я с мужиками вашими столишными раскланиваться, – пожалилась я. – А тут этот, воняет, аки бочка дегтярная, я и растерялася.

      – Ничего не поняла, – пожала плечами Перла.

      – Ты магистра нового видела? – отпихнула её Златания. – И как он? Представился? Как выглядит? Хорош?

      – Ну ладный мужик, – пожала я плечами. –