От Белгорода до Кенигсберга. Воспоминания механика-водителя СУ-76 1941—1945 гг.. Юрий Прибылов

шевелишь? Так далеко не уйдёшь! Оборачиваюсь. Вижу на военной подводе троих бойцов, и один из них, видно тот, что говорил, улыбается мне.

      – Садись, подвезём…

      Уговаривать меня не пришлось. Начались расспросы: кто я, откуда и куда иду. Все заулыбались, когда я сказал, что хочу найти отца.

      – Ну-ну, пошукай иголку в стоге сена! – заметил добродушный солдат. Этот солдат был старше всех и потому, как он говорил, как на нем мешковато сидело военное обмундирование, даже по большим корявым ладоням рук – чувствовалось, что он совсем недавно оторван от мирной работы колхозника.

      – Есть, видать, хочешь, да, окромя вот сухаря, нечем угостить, – он достал из кармана штанов сухарь, сдул с него пыль и подал мне.

      Эту доброту человеческую, доброту простого русского солдата, подаренную с куском последнего сухаря, мне не забыть никогда. Он смотрел на меня, как я с жадностью грыз сухарь, и, несмотря на жару, рассуждал:

      – Бегит Россия! А почему бегит? Ну, ответь мне парень, по-своему вразумению – почему?

      – Брось, Иван, болтать лишнего. И охота тебе по жаре языком чесать?, сказал кто-то из солдат, но он не обратил на замечание товарища никакого внимания и, когда я стал говорить о преимуществе немцев в технике, оборвал меня:

      – Ех, парень, парень, гляжу на тебя – вроде и ученый ты, а того не доглядел, что он (немец) больше не танками и самолётами берёт, а хитростью. Вот и нас впустил под Харьков, а опосля, как вдарит с боков, ну в аккурат мы, как котята, в мешке оказались. Насилушку вырвались, а что побито-то, не спрашивай, а в плен сколько подалось! А ты говоришь – танки!

      Немного помолчал – добавил:

      – Оно, конечно, и танки – дело большое в войне, без них не навоюешь, да хитрость – еще больше.

      Я и остальные солдаты молчали. Не хотелось ни думать, ни говорить.

      Перед глазами всё та же картина: бесконечная знойная степь, отступающая Армия, подводы с беженцами, утомленный, лениво бредущий скот.

      Оглянулся назад – всё тоже, и только почти на самом горизонте заметил много чёрных точек, которые быстро увеличивались, скоро можно было хорошо различить летящие самолёты.

      – Немецкие самолёты! – закричал я, но «мои» солдаты на это не обратили внимание.

      – Фриц, на Воронеж, а може и к Дону подался, а наши глядь, как встрепенулись и наутёк, кто-куды. А зачем ему нас здесь бомбить. Ему сподручней, когда мы всем гуртом будем у Дона. Вот там он поиздевается, а тут, на дороге надо «мессеров» бояться. Большие мастера погоняться и из пулемётов построчить. И даже за отдельным человеком. Вот так —то.

      Армада самолётов пролетела над нами, не сбросив на нас ни одной бомбы. У них, вероятно, как и предполагал солдат, было более серьёзное задание. Приближаемся к какой-то деревне. Унылый и жалкий вид имели прифронтовые деревни, через которые отступала наша Армия. Жители этих деревень растеряны и замкнуты. Зашёл