Работа для ведьмы. Татьяна Хмельницкая

отплатить.

      Свести счеты.

      Злость, пришедшая на смену растерянности и угнетению, подорвала изнутри. Она придала мне сил, подпитала, мобилизовала.

      Я ещё не все намерения в жизни исполнила, и не всего добилась.

      Я буду процветать вопреки всему, даже гениальному волшебству, сотворённому неизвестным в вязаной из водорослей шубе.

      Я буду падать и подниматься на своей дороге жизни, пока не достигну целей.

      Я не сдамся, и выполню все обещания, данные себе и другим.

      Я что-нибудь придумаю, и вылезу из очередного капкана.

      Энергично смахнув слёзы со щёк, посмотрела в глаза Лютику, бьющему копытом по стылому грунту, что свидетельствовало о его готовности стоять до конца, и прошептала:

      – Ты прав, Лютик. Прости. Помутнение случилось.

      Он приблизил морду, а потом выпрямился:

      – Вот так бы раньше! И-го-го какое-то! Не жуй слюни – я с тобой!

      – Тэ-э-э-кс! – озираясь по сторонам, выдохнула я. – Давай подумаем. Каждый удар чародеями из полиции склянкой с зельем о купол, и прочитанное следом заклинание на активацию средства, делает атаки зачарованного мужчины ожесточённее и стремительнее. Ему не до магов, исполняющих работу извне – он с нами воюет. Смотри: падает и поднимается, и происходит действие дерзновенно и быстро, точно со всяким столкновением его тела с нашей защитной водной полусферой он подзаряжается. Иначе говоря: он при столкновении принимает малую толику от неё себе. Однако, он практически не реагирует на внешние раздражители в виде полицейских. Ощущение, что мы – главный трофей. Что ещё? Помоги мне.

      – Ты на его зрачки погляди – они меловые! Кожа приобрела оттенок синевы. Хотя последнее, возможно, просто от мороза. Дальше думаем, набрасываем.

      Лютик цокнул копытом, а затем подпрыгнул – холодно ему. Длинные ресницы скакунка побелели от снега, облепившего их, а пар из ноздрей стал интенсивнее. Ох, нужно торопиться – Лютик долго в таком состоянии не протянет и превратится в мощного жеребца – а значит, я потеряю разумного напарника. С другой стороны, получу великолепного коня.

      Суд приговорил Лютика за мошенничество к пяти годам исправительных работ и наложению вычитательной магии, ограничивающей его индивидуальность. С того момента Лютик, меняя размер мог пользоваться лишь частью своих возможностей.

      Уменьшаясь, скакунок становился гением математики, логики и просто мудрым, знающим, приятным во всех отношениях существом. Когда же на выдохе он восстанавливался до своих природных размеров, то делался невообразимо скороходным, выносливым, сильным, но невероятно глупым, не мог существовать без седока.

      Его бег по просторам королевства – завораживал. Объятый пламенем, вырывающимся из-под копыт, Лютик походил на птицу, лежащую на ветровых потоках. Когда я забиралась в седло, казалось, что я обретала то самое чувство, которое называется «надежда» и верила, что всё будет хорошо.

      Впрочем, нравился мне Лютик именно разумным. С ним поговорить, поспорить можно.

      Тяжело