Горчаков. Титулярный советник. Валерий Пылаев

на верстаке доносились бодрые аккорды хард-рока. Какие-то очередные модные британцы или парни из Штатов – в последнее время следить за музыкальными новинками категорически не хватало времени. Кто-то выкрутил громкость до упора, и надрывающийся динамик прибавлял перегруженным гитарам хрипа и злости. Но Настасью это, похоже, совершенно не беспокоило – скорее, наоборот. Она даже пританцовывала на месте – одними ногами, не отрываясь от мотора. Смотрелось это забавно, но одновременно и довольно… симпатично. Во всяком случае, просто стоять и смотреть я уже не мог – да и не хотел.

      Когда я подкрался и положил руки Настасье на бедра, она завизжала и подпрыгнула. Если не на высоту собственного роста, то на половину уж точно. Развернулась в воздухе, едва не заехав мне локтем в лицо, отпрянула, уселась на крыло машины – причем так, что ее ноги оказались от меня по сторонам.

      В самый раз чтобы обхватить.

      – Добрый вечер, Настасья Архиповна, – улыбнулся я. – Смотрю, ты рада меня видеть.

      – Да тьфу на тебя, благородие! Напугал…

      Настасья бесцеремонно толкнула меня в грудь, оставив на пальто отпечаток ладони, спрыгнула с машины, сердито посмотрела исподлобья – и только потом улыбнулась.

      – Ты как пробрался-то? – поинтересовалась она. – Я тебя даже не видела.

      – Там. – Я махнул рукой в сторону подсобки. – Полюбовался тобой немного.

      – Полюбовался он… У меня чуть сердце наружу не выпрыгнуло. Сам знаешь, тут по вечерам всякие ходят – а у меня дверь открыта. – Настасья покачала головой. – А если бы я тебе ключом в лоб дала?

      – Ну, если бы дала, то так мне и надо. – Я пожал плечами. – А дверь – закрывай. Ты мне живая нужна.

      – Не учи ученую. – Настасья смущенно хихикнула и высунула язык. – Ладно… Чай пить будешь? Или опять повезешь меня высший свет охмурять?

      – Чай, – рассмеялся я. – Хватит с нас пока высшего света.

      – Да вообще бы туда больше не ходила! – Настасья сердито сверкнула глазами и прибавила – уже тише: – И тебя бы не пустила. Знаешь как я волновалась?!

      Я неопределенно покачал головой. Похоже, Настасья до сих пор почему-то винила себя, что удрала вниз вместо того, чтобы броситься ко мне, – но обсуждать события во дворце Юсупова я отказался наотрез. Так что ей пришлось довольствоваться тем, что написали в газетах. Которые, видимо, на этот раз прижали крепче обычного. Даже скандальный «Вечерний Петербург» отделался весьма водянистой и расплывчатой статьей про суматоху и стрельбу на приеме.

      Видимо, на этот раз Ленину редакцию навестил кто-то куда серьезнее меня.

      Не дождавшись ответа, Настасья снова смерила меня недовольным взглядом, покачала головой – и зашагала к подсобке. Воткнула в розетку чайник и принялась раскладывать по столу чашки, нарезанную и оставленную кем-то булку, колбасу, печенье из коробки…

      Что-то в ней изменилось. Не то, что я уже и так мог наблюдать, – другое. Тонкое и неуловимое. Нет, темперамент и фирменная