Собачница. Ирина Геннадьевна Азина

тоже, нужно заниматься…но её просто невозможно заставить оторваться от щенка. Готова жить вместе с ним в этой будке!

      Будка у нас и правда получилась замечательная! Мама была недалека от истины – несколько раз я и впрямь заползала к Рексу в гости, чтобы убедиться, что изнутри его жилище так же комфортабельно, как и снаружи. Найденный мною, в результате такой инспекции, гвоздь, слегка торчащий на задней внутренней стенке, я собственноручно забила молотком, одолженным у папы, чтобы мой пёсик, не дай-то бог, не поранился об него. Всё остальное было в полном порядке – крыша обита мягким непромокаемым материалом, толстые дощатые стенки изнутри обшиты фанерой, чтобы в щели не задувал буйный северный ветер, а сам собачий домик установлен на несколько кирпичей, и окрашен снаружи масляной коричневой краской. Входное отверстие не слишком низко, чтоб не заливало водой и не задувало зимой снегом, но и не слишком высоко, чтобы пёсу было удобно забираться. Конёк крыши сантиметров на двадцать выступает над передним «фасадом», защищая от воды, капающей сверху – можно высунуть мордочку наружу и удобно лежать, принюхиваясь к прохладной вечерней свежести.

      Так он и поступал, и был вполне доволен своей собачьей жизнью. А я была не просто довольна – я была на седьмом небе от счастья! Правда, счастье это было уже не беззаботным и беспечным, как если бы вам подарили долгожданную куклу или цветные фломастеры. Нет. Счастье обладания собакой оказалось нелёгким, временами тревожным процессом, оно не имело конца, не знало покоя, поглощало меня целиком и не оставляло места ни для чего больше! Частенько я просыпалась ночью в тревоге, с колотящимся сердцем, и беспокойно вслушивалась в приглушённые, редкие звуки – как там мой мальчик? Всё ли у него хорошо? Не украл ли его кто-нибудь в ночи?! Не подавился ли он случайно чем-нибудь, не убежал? Несколько минут лежала я так без сна, а потом не выдерживала, потихоньку выскальзывала из кровати и тихо-тихо, на цыпочках, прокрадывалась к окну, вглядываясь в полночную тьму за маленьким тусклым стеклом… Потом вздыхала и возвращалась на место, зная, что выйти во двор бесшумно не получится, а если застукают – будут ругаться. Пробегали минуты, старая яблоня успокаивающе качала мне своими длинными пальцами, и уличный фонарь превращал её ветви в неверную, колышущуюся сеть…подобную той, которой рыбаки ловят в море зазевавшуюся рыбу. Ещё немного – я и сама начинала зевать, как эта глупая рыба, и Сон-рыбак вновь ловил меня своим неводом.

      «Да…» – думалось мне где-то между тем и этим миром, – Рыбацкая сеть называется невод…почему? Не-вод – это же значит "не водить", а рыбаки-то ей как раз и водят…водят и водят…а вдруг они поймают Рекса?! Тут я начинала что-то ещё вспоминать, трепыхалась, и пыталась выныривать из прочного невода, но уже никак не выходило…

      Сказать, что мы с Рексом были не разлей вода – значит не сказать почти ничего. Чуть свет я вскакивала с кровати как ужаленная и неслась во двор, чтобы увидеть своего ненаглядного щеника. В большинстве случаев он вылезал ко мне из будки сонный, смешно