Собачница. Ирина Геннадьевна Азина

накопилась. Плакать больше не стоит, – думала я, – толку всё равно никакого. Все к тебе пристают – сначала притворно жалея; а потом уж, когда понимают, что их жалость вовсе не нужна, а дать того, чего ты хочешь, они не могут – начинают сердиться, кричать, называть тебя разными обидными словами, и вообще выходить из себя. В результате в доме начинается чёрт-те что, как один раз в сердцах сказала бабушка. Выражение это мне понравилось, и я его взяла для себя на заметочку.

      – Чёрт-те что у тебя на куклу одето! – высказывала я подружке Элечке, с важным видом разглядывая резинового пупса в игрушечной коляске, – И в мире тоже чёрт-те что творится! В Секторе Газа опять неспокойно, а Хосни Мубарак распускает правительство!

      Пятилетняя в ту пору Элька-соседка таращилась на меня изумлённо и слегка со страхом, не понимая и половины сказанного. Да я и сама слабо представляла, кто такой Хосни Мубарак, где находится Сектор Газа и как вообще можно распустить что-то, кроме старого шерстяного свитера. Мудрёные же эти выражения практически ежедневно транслировал наш телевизор, выдавая обязательные порции вечерних политических новостей.

      – А ты хоть знаешь, какой такой чёрт, доченька? – поинтересовалась у меня как-то раз самая старенькая наша бабушка, сокращённо именуемая «Пра», – Не поминай его, не кликай беду!

      – Конечно, знаю! – с энтузиазмом отозвалась я, и притащила ей, для наглядности, источник своего просвещения, – Вот, смотри!

      – Господи помилуй, до чего ж дошло…, – вздыхала старушка, вертя так и сяк и пристально разглядывая большого формата книгу – «А.С.Пушкин. Сказки», в которой на двадцать седьмой (как сейчас помню) странице, располагалась хорошая чёрно-белая иллюстрация к «Сказке о Попе и работнике его Балде», где наглый, но глуповатый чертёнок жалуется своему деду, старому морскому Бесу, на весёлого поповского работничка Балду.

      – Вся книжка в чертях, тьфу-ты! Прости, господи, и чему только детей топерь учут? – вконец расстроилась Пра, и отослала меня и книжку прочь.

      Однако именно эта, не самая лучшая с этической точки зрения, фраза, помогла мне в итоге добиться желаемого. А желала я только одного – собаки! Все книги и журналы, имеющиеся в доме, были исследованы мною на предмет упоминания в них собак. Все сведения, что мне удалось получить, методично, долго и трудно записывались в специальную тетрадку. На вопросы: что бы мне хотелось получить к Новому Году, восьмому марта и именинам, я неизменно отвечала – собаку! Конечно же, собаку! Домашние, родственники, соседи, воспитатели, знакомые и друзья, и даже преподаватель музыки были в курсе моей страсти. Наизусть вызубрены были доступные мне для изучения породы собак. Собаки были мною нарисованы везде – где только можно и где нельзя; а также вырезаны из картона, собраны из металлического конструктора, и даже один из отцовских ремней был приспособлен под будущий поводок – с прицепленным ценой титанических усилий старым ржавым карабином, откопанном в земляном полу маленького