Круг замкнулся. Иван Погонин

покачал головой:

      – Никогда не интересовался.

      Мечислав Николаевич подошел к столику и задумчиво стал перебирать акции. Взгляд его упал на вытесненный на коже золоченый штемпель.

      – Смотрите, а папочка-то именная!

      Следователь взял папку в руки и прочитал:

      – «Густав Бернтович Рютенен, присяжный поверенный». Очевидно, при помощи этого господина покойная и приобрела акции. А может быть, он вообще всеми ее делами управлял – барыня-то, судя по всему, при средствах.

      – Скорее всего, – задумчиво сказал Кунцевич, прошелся по номеру и остановился у кровати, на которой несколько часов назад так приятно провел время. Ему сделалось не по себе.

      – Тело в постели обнаружили? – спросил он у следователя.

      – Да. Револьверчик на полу валялся, под правой рукой. Входное отверстие имеет характерные следы от пороховых газов, указывающие на то, что выстрел был произведен в упор. Следов борьбы на теле не обнаружено, ночная рубашка повреждений не имеет. Бумажник и кошелек на месте, наличных денег – 467 рублей. Драгоценности – в прикроватной тумбочке. Серьги, кольца, браслет и цепочка. Даже на первый взгляд – вещи весьма дорогие. Очевидно, что похищено ничего не было. Так, что самоубийство, Мечислав Николаевич, самоубийство.

      – А труп вскрывать будете?

      – Можно было бы обойтись и без вскрытия – причина смерти очевидна, но наш прокурор требует вскрывать трупы по всем делам. Желаете присутствовать?

      – Если вы не возражаете. А из какого именно револьвера она застрелилась?

      – Из дамского «Браунинга»[3], калибра две с половиной линии[4].

      – А выстрел кто-нибудь слышал?

      – Нет. Вы, например, слыхали?

      Кунцевич отрицательно покрутил головой:

      – Но я сплю очень крепко. «Да и устал вчера, – добавил он мысленно, – обессилел».

      – Очевидно, другие постояльцы тоже. Вас всего четверо во всей гостинице жило. А коридорный, собака, пьян напился, его едва добудились. Если вопросов больше нет, тогда прошу следовать за мной в земскую больницу, доктор заждался уже, наверное.

      В прозекторской Кунцевич долго не задержался – он осмотрел труп и, не дожидаясь, пока врач начнет пилить черепную коробку помещицы, вышел на свежий воздух. «Все-таки убийство, – подумал он. – Рассказать или промолчать? Уж больно неохота возвращать себе статус подозреваемого». Подумав с минуту, Мечислав Николаевич принял решение, и, протиснувшись через толпу ожидавших приема мужиков и баб, зашагал к гостинице.

      – Во сколько поезд на Москву, любезный? – поинтересовался он у портье.

      – Без четверти четыре.

      – Черт, на этот я уже не успеваю, – расстроился титулярный советник, взглянув на часы. – А следующий?

      – Тоже без четверти четыре, только завтра. Он один у нас.

      – Пошлите кого-нибудь за билетом во второй класс.

      – Слушаюсь.

      – Я смотрю, немного у вас постояльцев.

      – Не сезон-с. Когда ярманка или съезд какой, раскладные кровати в

3

В конце XIX – начале XX века только начинавшие входить в обиход многозарядные пистолеты повсеместно называли револьверами.

4

6,35 мм.