Ступи за ограду. Юрий Слепухин

на Пласа-де-Майо и не увидев всего своими глазами, он уже все понял, и понял, что для него «революция» уже окончена…

      Дверь распахнулась. Хиль Ларральде, небритый, отчего его ястребиное лицо казалось еще более худым, в пальто и криво нахлобученной шляпе, заглянул в гостиную.

      – А, – сказал он, увидев гостя, – Ликург пожаловал? Привет. Я сейчас помоюсь, минутку.

      Донья Мария накрыла на стол, Вернулся Хиль.

      – А ты? – спросил он у матери, увидев два прибора.

      – Я давно поужинала, – ответила та, – ты же знаешь, мне запрещено есть на ночь…

      Поставив на стол сифон и початую бутылку дешевого «тинто», она пожелала приятелям доброго аппетита и вышла.

      – Давай поедим сначала, – сказал Хиль хмуро, придвигая свою тарелку. – Я еще ничего не ел… Сестры там раздобыли пару бутербродов. Устал, как мул. Ешь, после поговорим. Или ты куда торопишься?

      – Нет, – ответил Пико и машинально посмотрел на часы.

      Они покончили с ужином молча и очень быстро. Хиль собрал тарелки, кости, пустую бутылку, унес все это на кухню и вернулся с уже знакомым Пико кофейником.

      – Ну, рассказывай, – пригласил он, разлив кофе. – Ты что, тоже влип?

      – Да, – сказал Пико. – Понимаешь… Список группы, в которую я входил, попал в руки полиции. А мы должны были выступить сегодня утром. Да, и вдобавок после обеда полиция заняла все наши явки… насколько мне удалось узнать.

      – Фальшивки у вас есть у всех? – угрюмо спросил Хиль.

      – Ни у кого их нет. Этот вариант не был предусмотрен.

      – А что было предусмотрено? Устроить бойню в центре столицы, накрошить человечины – и потом что? С комфортом переселиться в Уругвай? Что же ты молчишь? Ты всегда обвинял меня в политическом дилетантстве. Ладно, мы играли в политику. Но мы не убивали детей!!

      После выкрика Хиля в комнате стало очень тихо. Слышно было, как за окном, в вымощенном плитками патио, равномерно журчат стекающие с крыши дождевые струйки. Пико отодвинул нетронутую чашку.

      – Давай договоримся, – сказал он, сдерживая голос. – Или ты веришь мне на слово, потому что никаких доказательств у меня сейчас нет, или я лучше уйду!

      – Куда ты к черту собираешься уйти без фальшивки? Говори, раз пришел. Хотя я заранее могу сказать, что ты будешь говорить. Вы, невинные голуби, ничего не знали, не правда ли?

      – Да, мы ничего не знали. Мы – я, по крайней мере, говорю о своих друзьях, – мы вошли в гражданское крыло заговора, будучи уверены, что наши руководители обо всем осведомлены и будут держать нас в курсе. А военных мы вообще не знали. Нам были только известны имена некоторых высших офицеров флота – Кальдерон, Оливьери и еще двое-трое. А в результате получилась гнусная история…

      Он вытащил из кармана плаща смятую пачку, расковырял ее – сигареты были сырыми. Хиль молча протянул ему свои.

      – Я понял все, когда услышал о бомбардировке, – продолжал Пико, не сразу раскурив сигарету. –