Киндер-сюрприз для декана. Джина Шэй

разобраться со мной скоро? Какая наивная девочка.

      Впрочем ладно. Она хотя бы собирается со мной говорить. Космический прорыв в нашем с нею общении.

      – Катя, может быть… Позвать Кирилла? – моя бывшая союзница явно все сильнее преисполняется враждебности в мой адрес.

      – Пусть спустится, если я не приду через пятнадцать минут.

      Малышка, которую только что бесцеремонно схватили, громко протестует против ухода с детской площадки.

      – Гуять хочу, еще гуять…

      Голосочек звонкий, в нем так пронзительно звучат слезки.

      – Оставь её здесь, – это мое шипение рвется у меня из груди. Первые мои слова после откровения. Все что сейчас я могу сказать – только то, что рвется само, на инстинктах.

      Холера будто не слышит. Передает дочь – нашу с ней дочь – с рук на руки бабушке и кивает им в сторону дорожки. Уходите мол.

      – Я сказал…

      – Говорите дальше, – Холера проходится по моему лицу кислотным взглядом, – кто ж вам помешает сотрясать воздух, Юлий Владимирович. Беседовать с вами при ребенке я не собираюсь.

      А я, может… Хотел бы при ребенке. Так больше шансов, что я не придушу эту мелкую стерву прямо здесь и сейчас.

      Я иду к ней медленно, по мере того как удаляется от меня тонкий голосочек хнычущей малышки.

      Удивительная разница, но сейчас Холера не отступает. С места не двигается и бровью не ведет, покуда я над ней не нависаю. Непоколебимая, как стена. Будто сейчас она прикрывает свои тылы. Залюбовался, если бы не хотел прибить её так сильно.

      – Значит, у меня есть дочь, – произношу медленно, заставляя себя не срываться на рык.

      – Вы ошибаетесь, Юлий Владимирович, – Холера говорит нарочито негромко, глядя на меня снизу вверх, – дочь есть у меня.

      Господи. И так-то от ярости все в глазах плывет, а тут она со своими закидонами выступает.

      – Ты научилась размножаться почкованием? – удивительно, что она не обугливается от моей ярости, потому что каждое слово, что вырывается из моей груди – чистая соляная кислота, в концентрации. – Или, может, будешь врать, что я ошибся в подсчете сроков? Ты родила от меня.

      – Я не буду врать, – голос Холеры звучит контрастно холодно, – я просто напомню. От ваших детей вы дали мне таблеточку. Забыли?

      Земля под ногами будто вздрагивает.

      Это хороший удар. От него встряхивается и мелко шумит под ногами мир.

      Я помню прекрасно, что стало причиной для расставания. Сущая мелочь, из которой эта идеалистка раздула бучу – так я тогда думал. Думал, это станет мелкой размолвкой, и мы урегулирем это позже, но…

      Мир был против. И протестовал от души.

      – Это так не работает, – хрипло произношу я упрямо, – о таких вещах сообщают.

      – Зачем? – Холера приподнимает бровь. – Чтобы вы снова за меня все порешали и отвели меня за ручку на аборт?

      – Мы могли это обсудить.

      – Как обсудили новости о слитом компромате? Как обсудили попытку моей подруги совершить самоубийство? Ах, да, точно, мы же ничего не обсуждали, – Холера фальшиво кривит губы, – потому что вы были заняты,