Дело прокурора. Роза Звягина

о народе. Только что небожителем не называли, но это дело времени.

      Нет, Алексей не винил телевидение, репортеров, журналистов, они же не знали, кого восхваляют. А он знал. Они ежедневно превозносили и воспевали самого ничтожного человека на свете – его врага, Самойлова Андрея Павловича.

      Адамов смотрел сквозь экран, крепко сжимая в руках старый бокал с отбитым краешком и потускневшим, а некогда золотистым ободком внутри. Это Алена подарила ему на двадцать третье февраля. Ровно пятнадцать лет назад.

      Именно столько лет он вынашивает одну мысль: найти, растоптать и уничтожить. Пока исполнил только первую часть – нашел. А вот растоптать и уничтожить этого мерзавца, к сожалению, до сих пор не удалось. Так, по мелочи: здесь завод закрыли, там финансового директора посадили. Да, все это Адамов. Но это так ничтожно мало для негодяя, который пятнадцать лет назад отобрал у Алексея все – мать, жену, неродившегося ребенка. Семью. Счастье. Будущее.

      «… Вчера, четырнадцатого апреля, – тем временем вещал диктор с экрана, – в семье известного дизайнера Натальи Керкис произошла ужасная трагедия. Ее семнадцатилетнего сына застрелила Загородняя Анна, которая являлась репетитором мальчика. Виновная была задержана на месте преступления. Что толкнуло женщину на столь жестокий поступок? Обстоятельства выясняются. Идет следствие. Отец мальчика…»

      Адамов передернул плечами и, не желая слушать дальше, нажал кнопку на пульте. Экран погас, но раздражение от услышанного не проходило. Женщина убила подростка. Неужели у нее были на то серьезные основания? Вряд ли. Ни у кого нет веских оснований убить другого.

      Вот он. Он ведь давно мог шлепнуть своего врага. Еще пять лет назад, когда наконец нашел. Мог, конечно. Хлопнуть из пушки и дело с концом. Ну или переехать автомобилем. Или разыграть суицид. И сделал бы это так, что ни один пинкертон не распутал дело. Но нет, Алексей не мог этого допустить. В смысле, убить так просто не мог. Правда, не убил до сих пор вовсе не потому, что был таким человечным и гуманным. Уж точно не поэтому! Просто всеми уважаемый народный благодетель Андрей Павлович Самойлов должен жить долго и в таких же муках и терзаниях, в которых уже пятнадцать лет живет Алексей Адамов.

      Он сжал кулаки, пытаясь прогнать воспоминания, но они так и лезли, так и проникали в каждую клеточку мозга. Самым наглым образом…

      ***

      – Алена! Аленка, ты дома? Мама!

      Алексей наспех скинул ботинки, по обыкновению раскидав их в разные стороны, хотя мать, а теперь еще и жена, все время ругали его за это. Что поделать, привычка, все время куда-то торопится. Он потянул носом: пахло пирогами и свежесваренным борщом. Заулыбался, предвкушая вкусный обед.

      Адамов вдруг выпрямился и прислушался. Из комнаты раздавался звук телевизора, больше ничего.

      – Алена! Почему такая тишина, и никто не встречает? С мамой что-то?

      Он быстро прошел в комнату и замер на пороге.

      Мать сидела в своем любимом стареньком кресле перед тем самым телевизором,