Сонъ какъ мѣра пониманiя. Денис Рубцов

лицо сквозь трещины амальгамы, но сѣдѣютъ волосы, и приближается вѣтеръ. Но, какъ и прежде, дышится свободно. Если не принимать близко къ сердцу затхлый апельсиновый амбре.

      – Душа моя, не устала ли отъ діалога?

      – Отнюдь.

      – Влюблюсь вѣдь.

      – А затѣмъ?

      Кислотой прожжённыя изображенія пѣны моря, изображенія трещинъ, что разсыпались гдѣ-то въ облакахъ, поля хризантемъ и потоки сливочнаго масла. Нырять и заново погружаться, ласкать и сглатывать сокъ, торопиться ото сна и отворачиваться къ лунѣ.

      – Навка – душа дѣвочки, умершей до крещенія.

      – Но навку сердца удивить не сумѣешь?

      – Посмотримъ.

      Затѣмъ онъ подойдётъ къ ней поближе и, почти не соблюдая личной дистанціи, прикоснётся къ ея груди, вдохнётъ запахъ шеи, услышитъ, какъ накапливается ея женское.

      Шёлъ и плакалъ

      – Кто же тебя побѣдилъ, старикъ? – спросилъ онъ себя… – Никто, – отвѣтилъ онъ. – Просто я слишкомъ далеко ушёлъ въ морѣ.

Эрнестъ Хемингуэй.«Старикъ и море».

      – Ты спрашиваешь, отчего мнѣ такъ грустно? А развѣ каждаго, кто въ такую лунную ночь оказывается въ пути, не одолѣваетъ тайная печаль? Развѣ тебѣ не тоскливо?

      – Да, конечно. Что и говорить, и мнѣ сейчасъ грустно. Но даже не понимаю почему.

      – А ты взгляни на небо и поймёшь. Печально отъ луны. И если тебѣ тоскливо, поплачь вмѣстѣ со мной. Пожалуйста, поплачь, – Слова эти прозвучали какъ музыка, ничуть не уступая мелодіи бродячихъ музыкантовъ. И что удивительно: даже сейчасъ, разговаривая со мной, женщина продолжала играть на сямисэнѣ.

      – Тогда и вы не скрывайте слёзъ… повернитесь ко мнѣ. Я хочу видѣть ваше лицо.

Дзюнъитиро Танидзаки.«Та, которую я люблю».

      – Видишь? – сказалъ Ёжикъ. – У него нѣтъ ни папы, ни мамы, ни Ёжика, ни Медвѣжонка, онъ совсѣмъ одинъ – и не плачетъ.

Сергѣй Козловъ. «Ёжикъ въ туманѣ».

      Сейчасъ, какъ никогда, рѣшить и выбрать опору.

      Публично-пасторальное можетъ приглянуться, но сдѣлать акцентъ на ноткахъ вульгарности и напрочь вышвырнуть изъ каждой глотки по трахеѣ. Можно пообѣщать сцены насилія и аляповатыхъ непотребствъ. Но лучше представить глубокую осень въ стародавней лѣпнинѣ, представить покинутыя стѣны столѣтняго зданія и отмершій отъ нѣкогда насыщенной жизни курортъ.

      Посѣтители, густое масло, холстъ и запахъ берега, что неподалёку. Картина ясна, но видимо малопонятна.

      Ему правильнѣе сказать нѣсколько за сорокъ. Съ половиной.

      Половина – ей нѣтъ и половины его возраста. Ея фигура, скорѣе всего, не можетъ похвастаться крѣпкими мышцами, но, несомнѣнно, у нея есть удачныя сиськи и безудержно лысый дѣвичій лобокъ. Она какъ несравненная шлюшка, взятая напрокатъ въ одномъ изъ провинціальныхъ городковъ, что на сѣверѣ ихъ страны.

      Естественно, на ней есть подобающее лицо, есть алыя губки, присутствуютъ ухоженные маникюры и лакомыя бёдра – такимъ наборомъ ея хозяинъ вполнѣ доволенъ.

      Пріѣхалъ ли онъ на отдыхъ отъ жены, убѣжалъ ли