Девять жизней Кота. Книга вторая: «Великое княжество Московское». Василий Лягоскин

и Московскому княжеству!». Интересно, а для наследников Свободных Родов какие-то преференции имеются?

      Поискал; с трудом, но нашел. Оказалось, что Котовы, как и любой другой свободный род в Великом Московском княжестве, служили только ему, государству. Слова про Великого князя Рюрикова можно было опустить.

      – Ну, вот, – усмехнулся Олег, – первый признак свободы налицо. Надо запомнить.

      Пятница, да и суббота выдались хлопотными. Такими Олег считал дни, в которых помимо привычных уже тренировок, и других действ, включенных в график, появлялись другие. Такие, как примерки, без которых не обошлись оба этих предпраздничный дня; порадовал и поход к мастеру на все руки, старшему сержанту Собакевичу – неизвестно, фамилия такая у него была, или прозвище. Олег не поинтересовался. У этого шустрого мужичка, с фартуком и нарукавниками поверх форменного обмундирования, была даже собственная кузня. Которая, впрочем, не понадобилась. Собакевич (дал же господь, или сослуживцы прозвище!) достал откуда-то сломанный на половине лезвия кортик; вздохнул как-то горько: «Никак руки не доходят», – и включил станки – сначала, как понял Олег, отрезной, затем сверлильный, а потом и токарный.

      – Или фрезерный, – пожал Кот плечами, – по барабану. Главное, чтобы результат был.

      Сержант скоро продемонстрировал рукоять без обломка клинка, в которой, как кариесное дупло в больном зубе, темнела здоровенная дыра.

      – На клей сажать будем? – как-то равнодушно спросил Собакевич, ни разу не назвав Кота ни Сиятельством, ни Превосходительством.

      Олег не обиделся. Главное, как он уже говорил, результат. А он превзошел все ожидания. Артефакт наделся на рукоять с короткой гардой как влитой. Без единой видимой трещинки в месте соединения.

      – А насчет клея…, – чуть усмехнулся Кот; рядом так же разулыбался майор, которого Высокоблагородием тоже обнесли, – давай, пробуй.

      На лице сержанта впервые проявилась какая-то эмоция. Поначалу удивление – когда он дернул артефакт, и тот не поддался; потом какое-то ожесточение – мастер никак не мог признать поражения от куска железки. Олег вынул Ножик из рук сержанта, и показал на самый рукояти, что скрывала собой часть артефакта:

      – Вот тут сточи. Хочу, чтобы нож мой сверху виден был.

      И опять мастер не удивился. Может, привык уже к причудам господ в погонах. Впрочем, на камуфляже Олега сейчас никаких погон не было. Вместо них у него был майор Назаркин, который и подчеркивал своей персоной высокий статус Витязя на службе. Теперь звонко запел-завизжал точильный станок. Резать там было особо нечего – настолько тонкими оказались стенки обманки. Но Коту все равно хотелось, чтобы возможность прикоснуться к артефакту была постоянной. А вот теперь сержант изумился сильнее – когда станок сменил свое радостное пение на какое-то подобие обиды: скрежет, а потом и вовсе треск ломаемого камня.

      – Чертова