Донские рассказы. Судьба человека. Они сражались за Родину. Михаил Шолохов

Дух не переведет. Возле ворот на бегу скинул штанишки и, мелькая босыми ногами, вихрем ворвался в хату.

      – Маманька!.. Штаны!.. Помочь пришей!..

      В хате тишина. Над печью черным роем гудят мухи. Обежал Мишка двор, гумно, огород – ни отца, ни матери, ни деда нет. Вскочил в горницу – на глаза попался мешок. Отрезал ножом длинную ленту, пришивать некогда, да и не умеет Мишка. Наскоро привязал ее к штанам, перекинул через плечо, еще раз привязал спереди и опрометью под амбар.

      Отвалил камень, глянул мельком на ленинскую руку, указывающую на него, Мишку, шепнул, переводя дух:

      – Ну, вот видишь?.. И я поступил в твою войску!..

      Бережно завернул карточку в лопух, сунул за пазуху – и по улице вскачь. Одной рукой карточку к груди жмет, другой штанишки поддергивает. Мимо соседского плетня бежал, крикнул соседке:

      – Анисимовна!

      – Ну?

      – Перекажи нашим, чтоб обедали без меня!..

      – Ты куда летишь, сорванец?

      Мишка махнул рукой:

      – На службу ухожу!..

      Добежал до площади и стал как вкопанный. На площади – ни души. Под забором папиросные окурки, коробки от консервов, чьи-то изорванные обмотки, а в самом конце станицы глухо гремит музыка, слышно, как по утрамбованной дороге гоцают шаги уходящих.

      Из Мишкиного горла вырвалось рыданье, вскрикнул и что есть мочи побежал догонять. И догнал бы, обязательно догнал, но против двора кожевника лежит поперек дороги желтый хвостатый кобель, зубы скалит. Пока перебежал Мишка на другую улицу – не слышно ни музыки, ни топота ног.

* * *

      Дня через два в станицу пришел отряд человек в сорок. Солдаты были в седых валенках и замасленных рабочих пиджаках. Отец пришел из исполкома обедать, сказал деду:

      – Приготовь, папаша, хлеб в амбаре. Продотряд пришел. Разверстка начинается.

      Солдаты ходили по дворам: щупали штыками землю в сараях, доставали зарытый хлеб и свозили на подводах в общественный амбар.

      Пришли к председателю. Передний, посасывая трубку, спросил у деда:

      – Зарывал хлеб, дедушка? Признавайся!..

      Дед разгладил бородку и с гордостью сказал:

      – Ведь у меня сын-то коммунист!

      Прошли в амбар. Солдат с трубкой обмерил взглядом закрома и улыбнулся:

      – Отвези, дедушка, вот из этого закрома, а остальное тебе на прокорм и на семена.

      Дед запряг в повозку старого Савраску, покряхтел, постонал, насыпал восемь мешков, сокрушенно махнул рукой и повез к общественному амбару. Маманька, хлеб жалеючи, немного поплакала, а Мишка помог деду насыпать зерно в мешки и пошел к попову Витьке играть.

      Только что сели в кухне, разложили на полу вырезанных из бумаги лошадей, – в кухню вошли те же солдаты. Батюшка, путаясь в подряснике, выбежал навстречу им, засуетился, попросил пройти в комнаты, но солдат с трубкой строго сказал:

      – Пойдемте в амбар! Где у вас хлеб хранится?

      Из горницы выскочила растрепанная попадья, улыбнулась воровато:

      – Представьте, господа, у нас хлеба ничуть нету!.. Муж еще не ездил по приходу…

      – А подпол у вас есть?

      – Нет,