Противостояние. Романы. Юлиан Семенов

кончается наркоз, – сказала анестезиолог, – максимум три минуты.

      – Терпи, парень, – сказал профессор Гальяновский и начал зашивать грудную полость. – Теперь терпи, коли выжил.

      Галина Васильевна подошла к Рослякову и, нагнувшись к нему, стала говорить медленно и громко:

      – Они все здесь. Они ждут тебя, Валя. Ты меня понимаешь? И Садчиков, и Костенко, и ребята из управления.

      Росляков сосредоточенно смотрел в потолок и молчал. Глаза у него были огромные и бездонно-синие.

      – Они все здесь, Валя, скажи, что ты меня слышишь, скажи!

      Он ничего не мог сказать ей, потому что в горле у него была трубка, шедшая в легкие. Он только кивнул головой и нахмурился.

      – Сейчас ты их увидишь, только будь молодцом, ладно?

      Он снова кивнул головой, и Галина Васильевна увидела, как глаза у него стали темнеть.

      «Как у новорожденного, – подумала она, – у Катюшки тоже потемнели глаза. Он новорожденный. Он был там, за гранью, он был мертвым».

      – Выньте у него трубку, – сказал профессор.

      – У тебя теперь все в порядке, – говорила Галина Васильевна и гладила его лицо, – мы зашили рану, теперь ты у нас молодец. Ты замечательно перенес операцию, теперь все будет в порядке.

      Росляков закрыл глаза и наморщил лоб.

      – Тебе больно, да?

      Он кивнул головой.

      – Терпи.

      – Терплю, – прохрипел он и постарался улыбнуться.

      – Молодец, ешь тя с копотью, – сказал профессор.

      Профессор быстро накладывал шов, только что разорванный им. Наркоз кончился, и он шил по живому телу, а Росляков лежал, закрыв глаза, и морщился, а Галина Васильевна все повторяла и повторяла:

      – Они все здесь, они ждут тебя, понимаешь? Садчиков, Костенко, Коваленко, и Бабин, и еще много ваших. Сейчас дотерпи, и мы их пустим к тебе, ладно?

      Росляков открыл глаза, посмотрел на Галину Васильевну строго, требовательно, и слезы покатились у него по щекам.

      – Все, – сказал профессор, – везите в палату.

      Вернувшись в управление, Садчиков достал пачку «Казбека» и прочитал там номер телефона, который продиктовал Росляков в машине, перед тем как потерять сознание. Снял трубку, набрал номер.

      – Да, – услышал он девичий голос.

      – А-алену, пожалуйста.

      – Это я.

      – Здравствуйте. М-меня просил вам позвонить Валя.

      – Какой Валя?

      – Росляков.

      – Кто говорит?

      – Его друг.

      – Я его жду.

      – П-правильно делаете. Только он не придет.

      – Почему?

      – Он р-ранен. В больнице на П-пироговке лежит.

      В трубке долго молчали. Потом Алена спросила:

      – Мне туда можно?

      – Н-нужно. Хотя, я думаю, в-вас туда не пустят…

      Алена бежала по уснувшим московским улицам. Она забыла переодеть тапочки, и поэтому ноги у нее промокли сразу же, как только она вышла из дому. Она бежала по лужам, почти по середине улицы. В лужах отражались звезды. Дождь кончился, небо стало высоким и ясным. Звезды казались по-южному огромными