Суер-Выер. Юрий Коваль

множество раз сожалели.

      Глава XVII

      Мудрость капитана

      Только уже ночью, подплывая к «Лавру», мы обнаружили, что, кроме мичмана, прихватили с собой случайно ещё одного Хренова. Ложного.

      Это Пахомыч расстарался в темноте.

      – Не понимаю, старпом, – досадовал Суер, – на кой хрен нам на «Лавре» два Хренова? Я и одним сыт по горло.

      – Не знаю, кэп, – оправдывался Пахомыч. – Орут все: «Хренов, Хренов», – ну я и перепутал, прихватил лишнего.

      – А лишнего Семёнова вы не прихватили?

      – Надо пересчитаться, – растерянно отвечал старпом.

      Стали считать Семёновых, которых, слава богу, оказалось один.

      – А вдруг это не наш Семёнов? – тревожился капитан. – Потрясите его.

      Мы потрясли подозреваемого. Он мычал и хватался за какие-то пассатижи.

      – Наш, – успокоился капитан.

      – Что же делать с лишним Хреновым, сэр? – спрашивал старпом. – Прикажете выбросить?

      – Очень уж негуманно, – морщился Суер, – здесь полно акул. К тому же неизвестно, какой Хренов лучше: наш или ложный.

      Оба Хренова сидели на банке, тесно прижавшись друг к другу.

      Они посинели и дрожали, а наш посинел особенно.

      Мне стало жалко Хреновых, и я сказал:

      – Оставим обоих, кэп. Вон они какие синенькие.

      – Ну нет, – ответил Суер, – «Лавр Георгиевич» этого не потерпит.

      – Тогда возьмём того, что посинел сильнее.

      Наш Хренов приободрился, а ложный напрягся и вдруг посинел сильнее нашего. Тут и наш Хренов стал синеть изо всех сил, но ложного не пересинел.

      Это неожиданно понравилось капитану.

      – Зачем нам такой синий Хренов? – рассуждал он. – Нам хватит и нашего, слабосинего.

      – Капитан! – взмолился ложный Хренов. – Пожалейте меня! Возьмите на борт. Хотите, я покраснею?

      – А позеленеть можете?

      – Могу что угодно: краснеть, синеть, зеленеть, желтеть, белеть, сереть и чернеть.

      – Ну тогда ты, парень, не пропадёшь, – сказал капитан и одним махом выкинул за борт неправильного Хренова.

      И ложный Хренов действительно не пропал. Как только к нему приближались акулы, он то синел морскою волной, то зеленел, будто островок водорослей, то краснел, как тряпочка, выброшенная за борт.

      Глава XVIII

      Старые матросы

      В эту ночь мы не ложились в дрейф.

      Хотели было лечь, но Суер не велел.

      – Нечего вам, – говорил он, – попусту в дрейф ложиться. А то привыкли: как ночь, так в дрейф, как ночь, так в дрейф.

      Ну, мы и не легли. Раздули паруса и пошли к ближайшему острову.

      Старые матросы болтали, что это остров печального пилигрима.

      – Никак не пойму, открыт этот остров или ещё не открыт, – досадовал Суер. – На карте его нет, а старые матросы знают. Но отчего этот пилигрим печалится?

      – Вот это, сэр, совсем неудобно, – стеснялся Пахомыч. – Старые матросы болтают, будто бабу ждёт, подругу судьбы.

      Старые матросы топтались на юте, били друг друга в грудь:

      – Бабу бы…

      – Вообще-то, у нас есть мадам Френкель, – сказал Суер-Выер. – Чем не баба? Но она непредсказуема.

      В