Суер-Выер. Юрий Коваль

мадам Френкель не выбила зорю. Она плотнее закуталась в своё одеяло.

      Главы I–VI[1]

      Шторм

      Служил у нас на «Лавре Георгиевиче» вперёдсмотрящий.

      Ящиков.

      А мы решили завести ещё и назадсмотрящего. Ну мало ли что бывает. Короче – надо. Завели, а фамилию ему давать не стали. Ну на кой, простите, пёс, назадсмотрящему-то фамилия?

      А он говорит:

      – Ну дайте же хоть какую-нибудь. Ну хоть бы Бунин.

      Никакого, конечно, Бунина мы ему не дали.

      А он назад оглянулся и как рявкнет:

      – Идёт шторм!

      – Шторм? – удивился наш капитан сэр Суер-Выер. – Так ведь он умер.

      – Кто умер?

      – Шторм умер. Апполинарий Брамсович.

      – А это другой шторм идёт, – пояснил вперёдтеперьужесмотрящий Ящиков.

      – И другой умер, – сказал Суер. – Через два года.

      – Знаете что, капитан, – который Бунина просил, говорит, – свищите скорей всех наверх.

      – Рак, – пояснил капитан то ли про первого, то ли про второго Шторма.

      – А ну вас всех, прости меня господи, – сказал назадсмотрящий, – понасели на «Лавра Георгиевича» и плывут незнамо куда, гады!

      – У обоих, – продолжил Суер свою предыдущую мысль.

      Перед бурей утихли волны. В тишине слышался скрип нашей ватерлинии и какие-то клетчатые звуки. Это мадам Френкель ещё плотнее закуталась в своё одеяло.

      Глава VII

      Остров Валерьян Борисычей

      – Со всеми этими штормами и сошестерениями, – сказал как-то наш капитан Суер-Выер, – нам Острова Истины не открыть. Да вон, кстати, какой-то островок виднеется. Не Истины ли? Эй, Пахомыч! Суши вёсла и обрасопь там, что надо обрасопить!

      – Надоело обрасопливать, сэр, – проворчал старпом. – Обрасопливаешь, обрасопливаешь… а толку?

      – Давай, давай, обрасопливай без долгих разговоров.

      Вскорости Пахомыч обрасопил всё, что надо, мы кинули якорь, сели в шлюпку и поплыли к острову, виднеющемуся невдалеке. Он был невелик, целиком умещался в подзорную трубу. На нём не было видно ни души. Песок, песок да ещё какие-то кочки, торчащие из песка.

      Шлюпка уткнулась носом в берег, и тут же кочечки зашевелились и каким-то образом нахлобучили на себя велюровые шляпы. Тут и стало ясно, что это не кочки, а человеческие головы в шляпах, которые торчат из пещерок.

      Крупная, но фетровая шляпа заколебалась, и из пещерки вылез цельный человек. Сняв шляпу, он приветливо помахал ею и сказал:

      – Добро пожаловать, дорогие Валерьян Борисычи!

      Мы невольно переглянулись, только Суер поклонился и сказал:

      – Здравствуйте, братья по разуму!

      Шляпы в норках загудели:

      – Здравствуйте, здравствуйте, дорогие Валерьян Борисычи!

      А первый, в крупной фетровой, обнял Суера и расцеловал.

      – Ну, как вы добрались до нас? – спрашивал он. – Легко ли? Тяжело? Все ли Валерьян Борисычи здоровы?

      – Слава богу, здоровы, – кланялся Суер.

      Меня всегда поражала догадливость капитана и его житейская мудрость. Но какого чёрта?

1

Падение культуры пристального чтения в конце XX века принудило автора не только к сдваиванию и к страиванию, но даже, как видим, и к сошестерению некоторых глав.