Гусар. Тень орла. Мыс Трафальгар. День гнева. Артуро Перес-Реверте

Фредерик. – Ты же знаешь, мне не отличить сгнившего табака от лучшего листа из колоний.

      Друзья склонились над огнивом, которое де Бурмон тоже извлек из своего кисета.

      – Это вопиющее невежество, – сообщил он, с наслаждением затянувшись и выпустив колечки дыма. – Настоящему гусару полагается без труда узнать доброго коня, доброе вино, добрую сигару и красивую женщину.

      – В таком порядке?

      – Именно в таком. Подобные навыки позволяют отличить офицера легкой кавалерии от жалких пехотинцев, привыкших ходить по земле и сражаться по колено в грязи, словно дикари.

      Фредерик бросил взгляд на развалины фермы.

      – Кстати, о дикарях… – начал он, указывая на серые стволы олив, – что-то их не видно. Похоже, наше появление их здорово напугало.

      – Не надейся. Я чувствую, они где-то здесь, ждут, когда один из нас отстанет от своих, чтобы повесить его на дерево и вспороть живот. Или строятся со своими серпами и мушкетами, чтобы сразу вдруг появиться у нас прямо перед носом. Клянусь гвоздями распятия, я с ума схожу от желания нанизать их на свою саблю!.. Ты уже знаешь про вчерашнее?

      Фредерик недоуменно покачал головой:

      – Нет, похоже, не знаю.

      – Я сам только сейчас узнал, и все никак в себя не приду. Вчера наш патруль заехал на одну ферму, чтобы напиться воды. Хозяева сказали им, что колодец пересох, но они не поверили и опустили туда ведро. Знаешь, что они вытащили? Кивер пехотинца. Тогда один солдат спустился туда на веревке и нашел тела трех наших; несчастные заночевали на ферме, и им перерезали горло во сне.

      – И что было дальше? – спросил Фредерик, тщетно пытаясь унять дрожь.

      – Что дальше? Можешь представить, как озверел наш патруль, когда это увидел… В общем, они ворвались в дом и убили всех: хозяина, его жену, сыновей-подростков и девочку, совсем малышку. А потом подожгли ферму и поехали своей дорогой.

      – Поделом!

      – Я тоже так думаю! Что толку церемониться с этой нечистью, Фредерик? Их нужно убивать, как бешеных собак.

      Фредерик не стал спорить. Воспоминания о растерзанном Жуньяке наполняли его сердце ужасом и яростью.

      – И все же, – сказал юноша, помолчав немного, – они по-своему защищают свою землю. Ведь мы захватчики.

      Де Бурмон прикусил ус в неподдельном гневе:

      – Захватчики? Да разве на этой земле есть что защищать?

      – Мы свергли их королей…

      – Королей? Этих ничтожных Бурбонов, кузена которых во Франции отправили на гильотину? Жирный и тупой король, развратная королева, которая изменяла ему с половиной двора… У них не было прав на престол. Они ни на что не годились.

      – Я полагал тебя защитником старой аристократии, Мишель.

      Де Бурмон презрительно усмехнулся:

      – Одно дело старая аристократия, и совсем другое – упадок и мракобесие. Сейчас Франция – маяк для всей Европы, у нас рождаются самые лучшие, самые прогрессивные идеи. Мы несем свет, несем новый порядок. Довольно попов и святош, инквизиции и суеверий.