Волк равнин. Повелители стрел. Конн Иггульден

глаза куда-то в сторону. Толстые слои войлока были отвязаны от деревянной решетки и скатаны, а деревянный остов разобрали на отдельные части, рассекая жильные стяжки быстрыми ударами ножа. Забрали все: и луки Есугэя, и зимние халаты, подбитые мехом. Бектер стал осыпать воинов проклятиями и кричать, когда понял, что их оставляют ни с чем. Оэлун лишь покачала головой при виде непонятной жестокости Илака. Великолепные халаты были слишком ценны, чтобы оставлять их тем, кто обречен на смерть. Как только ляжет первый снег, зима возьмет их жизни так же верно, как стрела, пущенная из лука. Однако Оэлун смотрела на соплеменников, высоко подняв голову, с достоинством, гордо и без слез.

      Сборы надолго не затянулись. Все было готово к откочевке, и, когда солнце поднялось в зенит, на земле остались только черные круги от юрт. Телеги были нагружены, мужчины привязали все пожитки.

      Ветер усилился, и Оэлун вздрогнула. Теперь, когда юрт не было и укрыться было негде, она почувствовала себя голой и оцепеневшей. Она знала, что Есугэй, увидев такое, выхватил бы меч отца и снес бы с десяток голов. Но его тело лежало на траве, завернутое в покрывало. Ночью кто-то закутал в старую ткань и тело Чагатая, скрыв страшную рану. Они лежали плечом к плечу, и у Оэлун не было сил смотреть на них.

      Илак затрубил в рог, пастухи закричали и длинными палками погнали животных. Овцы и козы заблеяли и пустились бегом, чтобы избежать ударов. Племя начало откочевку. Оэлун стояла вместе с сыновьями, словно семейка белых березок, и смотрела вслед уходящему племени. Тэмуге тихо всхлипывал, и Хачиун взял его за руку, чтобы мальчик не побежал вдогонку за племенем.

      Ветер быстро разнес по степи крики пастухов и блеяние стад. Оэлун смотрела, пока все не исчезли вдалеке, и тогда наконец вздохнула с облегчением. Она знала, что Илак вполне способен послать людей, чтобы вырезать брошенную семью. Когда племя растворилось за горизонтом, Оэлун повернулась к сыновьям и собрала их вокруг себя.

      – Нам нужны кров и еда, но прежде всего нам надо уйти от этого места. Скоро сюда налетят стервятники, набегут хищные звери рыться в отбросах. И не все они будут на четырех лапах. Бектер! – Ее резкий голос вывел сына из оцепенения. – Ты мне сейчас нужен, чтобы позаботиться о твоих младших братьях.

      – Зачем? – отозвался он, глядя в сторону ушедшего племени. – Мы уже мертвы.

      Размахнувшись, Оэлун ударила его по лицу. Он пошатнулся, глаза его вспыхнули. Из ссадины, оставленной мечом Илака, снова потекла кровь.

      – Кров и еда, Бектер. Сыновья Есугэя не будут покорно дожидаться смерти, как этого хочет Илак. Жена Есугэя тоже. Мне нужна твоя сила, Бектер. Ты понял?

      – А что нам делать… с ним? – спросил Тэмучжин, показывая на тело отца.

      Оэлун вздрогнула, стиснула кулаки и задрожала от гнева.

      – Неужели нельзя было оставить нам хотя бы одну лошадь? – прошептала она, представив, как безродные бродяги со смехом срывают покрывало с тела Есугэя, но выбора не было. – Это только прах, Тэмучжин.